Анна Экберг - Загадочная женщина

Йоахим снова поднимает глаза к Гудрун. Она улыбается. Но у него ничего нет. Ему нечего рассказать – нет и тринадцати страниц, не говоря уже о пятистах или о чем-то среднем между этими цифрами. Да, рассказать он может только о том, что он несчастный и брошенный, – а больше ни о чем. И теперь, когда он сидит здесь, следует признаться самому себе: была небольшая надежда, что она ему что-нибудь предложит. Да, было время, когда Гудрун была в нем заинтересована. Но на вечеринке в издательстве несколько лет назад он отказал ей, мягко и корректно, и после этого они делали вид, словно ничего не произошло. К счастью, она была замужем и, насколько он знал, до сих пор живет с тем же мужчиной. Но тогда она готова была все бросить ради него.

Йоахим смотрит на себя со стороны. Все время, каждый день он с болью осознает свое положение. Он без Елены ничто.

Взгляд Гудрун начинает блуждать по кипам бумаг, лежащих на столе. Он должен принести что-нибудь новенькое. В этом мире он может на что-либо рассчитывать, только если приносит что-нибудь новенькое.

– Это романтично. Представь себе: большая несчастная любовь… Я писал без всякого стыда крупными кусками, – говорит он, и Гудрун улыбается. – Есть интрига исчезновения и таинственность, – продолжает он. – Женщина, Луиза, исчезает и снова появляется, но оказывается совершенно другим человеком…

Йоахим останавливается. Как глупо все то, что он здесь рассказывает!

Гудрун проявляет неподдельный интерес:

– Рассказывай дальше! Те страницы, что ты прислал, и правда неплохие. Насколько я сейчас могу оценить, у тебя выходит очень интересно.

– Да…

Йоахим пытается вспомнить, что же было на этих страницах. Он отправил ей все, что ему удалось написать до того утра, когда Эдмунд ворвался в кафе. Страницы, которые он не почеркал. Он не может отчетливо вспомнить, о каком количестве страниц идет речь. Единственное, что он помнит, так это лицо Елены, когда она прощалась с ним перед рестораном.

Гудрун перелистывает эти страницы и с жаром заявляет:

– Эта книга очень подходит для летнего выпуска, – и продолжает: – Скажем, в июне? Если, конечно, мы все хорошо поработаем, у нас может все получиться.

Гудрун заговорщицки ему подмигивает. Они оба давно занимаются этим и знают свое дело. Выпуск летом означает, что нужно написать что-нибудь легкое, такое, чтобы захотелось взять с собой на пляж, где можно пропускать целые страницы, не теряя нити повествования.

– Да, но я не уверен, что книга будет готова так быстро. Мне бы очень хотелось, чтобы она получилась хорошей, – робко замечает он.

– Йоахим, все, к чему ты прикасаешься, получается хорошо. Ты просто должен писать. Пиши, пиши, пиши! Если хочешь знать мое мнение, твоя проблема в том, что ты слишком долго думаешь и слишком мало пишешь.

Йоахим уже стоит на улице. Встреча была пустой тратой времени для них обоих. До расставания с Еленой он и не подозревал, что был таким одиноким. Ни семьи, ни друзей. Конечно, можно было бы найти какого-нибудь двоюродного братца или старую тетушку, и каких-нибудь друзей из прошлого. Какого-нибудь старого, жирного, облысевшего, полностью разочарованного человека, с которым они могли бы сидеть вместе и напиваться, и скулить о том, что ничего не произошло так, как они себе представляли. Что у них ужасные жены, да и работа у обоих в печенках сидит. Но у Йоахима нет на это сил. Единственное, что ему хочется, это поговорить с Еленой. Он пытается убедить самого себя, что напишет ей – о том, как тоскует. Но было бы лучше, если б она к нему вернулась.

Он начинает бесцельно идти по улице в том направлении, о котором вчера и сегодня думал. В сторону фотомагазина. Йоахим совершенно не представляет, что он скажет. Может быть, ему заявить, что он из полиции?

Он не может потерять Елену. А Елена связана с пропавшей Луизой Андерсен. У него из головы не выходит мысль: для того чтобы вернуть Елену, ему нужно разыскать Луизу Андерсен, понять, почему Елена появилась в ее облике. И телефонный номер, написанный на подставке для бокалов, – его единственная зацепка.

Йоахим ускоряет шаг. Ему хочется бежать, он слышит свой учащенный пульс, порывистое дыхание, чувствует, как потеет. Но это будет выглядеть глупо, если он побежит по тротуару в центре Копенгагена, где полно людей в летней одежде. Все направляются в парки с корзинами для пикника. Вокруг него проходит жизнь, в которой он не принимает участия.

Фотомагазин на Альгаде. Йоахим останавливается. Он и представить себе не мог, что здесь существуют еще магазины такого рода. Витрина с фотооборудованием: проектор «Супер-8», маленькие серые бобины, сменные объективы, – вещи из того мира, в котором все можно было потрогать рукой. Йоахим в нерешительности стоит перед витриной, пытаясь собрать волю в кулак, хотя с большим удовольствием постоял бы еще, размышляя о старом мире и философствуя о том, что, когда он был молод, мир был объяснимым. Если перенестись на тысячу или две тысячи лет назад, можно было бы объяснить Цезарю все вплоть до 1985 года: двигатели внутреннего сгорания, которые толкают автомобили вперед, камера, которая направляет свет на полоску пленки, локомотив… Но сегодня? Сегодня ничего объяснить нельзя. «Фейсбук» и «Твиттер». И женщины, которые через три года оказываются совершенно другими. Нет. Такого Юлий Цезарь никогда бы не понял.

Вперед, шепчет он и заходит в магазин. Какой-то пожилой мужчина стоит, согнувшись над разобранным фотоаппаратом, лежащим на прилавке. Он поднимает голову:

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Каструп – аэропорт Копенгагена.

The Real Chinese ( англ. ) – «Настоящий китайский».

Нёрребро – один из районов Копенгагена.