Джеймс Чейз - Гроб из Гонконга

– Детектив лейтенант Ретник, шурин мэра, разрешил мне парковаться здесь. Обговори это с ним, если тебе так неприятно, но не жалуйся потом, когда получишь пинок под зад.

Он посмотрел на меня так, словно внезапно проглотил пчелу. Еще пару секунд он испепелял меня взглядом и шевелил губами, а потом удалился.

Возможно, минут двадцать я всматривался в небо, прежде чем во двор въехал автомобиль Ретника и остановился в десяти футах от меня. Ретник вышел и направился к дверям полицейского участка – невзрачной постройки из серого камня.

– Лейтенант… – Я не повышал голос, но он услышал меня.

Ретник оглянулся через плечо. Он был напряжен так, как будто кто-то подталкивал его.

– Что это ты делаешь здесь? – спросил он.

– Ожидаю тебя, – отвечал я.

Он пристально изучал меня.

– Ну, я здесь. Дальше что?

Я вышел из автомобиля.

– Ты обыскал меня, лейтенант, но забыл обыскать мой автомобиль.

Он тяжело задышал через узкие ноздри, с тревогой вглядываясь в меня.

– Почему я должен обыскивать твой автомобиль, сыщик?

– Ты хотел узнать, что узкоглазая, как ты ее называешь, носила в своей сумочке и где револьвер, из которого я будто бы застрелил ее. Ты ничего не нашел ни в моем офисе, ни в моих карманах. Я думаю, что действительно проницательный коп на всякий случай проверил бы и мой автомобиль: а вдруг я скрыл улики там? И вот я явился к тебе на автомобиле: может, ты захочешь стать таким проницательным полицейским?

Его лицо напряглось от ярости.

– Слушай, ты, сукин сын, – процедил он, – я не веду хитроумных разговоров с дешевым сыщиком. Я поручу это Пульскому! Он оценит блеск твоего остроумия! А то ты стал каким-то слишком бойким!

– Лучше осмотри автомобиль, прежде чем отдать меня своему мяснику, лейтенант. Загляни в бардачок. Это сэкономит тебе время.

Я распахнул дверцу и отошел от автомобиля.

Ретник сунулся в открытый бардачок.

Я наблюдал за его реакцией. Его ярость исчезла. Он не коснулся ни оружия, ни сумочки. На какое-то время он впал в ступор, а затем спросил:

– Это твой револьвер?

– Да.

– И ее сумочка?

– Не моя же.

Он озадаченно посмотрел на меня:

– Что за черт? Ты готов сознаться в убийстве?

– Я открыл карты, которые мне выпали, – сказал я. – Больше я ничего сделать не могу. Тебе принимать решение.

Он крикнул копа, стерегущего ворота. Когда тот подошел, Ретник велел ему быстро найти Пульского.

Пока мы его ждали, Ретник снова посмотрел на оружие и сумочку, не притрагиваясь к ним.

– По-моему, у тебя теперь просто нет шансов, сыщик, – сказал он. – Тебе точно конец.

– У меня не осталось бы шансов, если бы я не приехал сюда, чтобы показать тебе улики, – ответил я. – Но так как я приехал, шансы у меня есть.

– Ты всегда закрываешь свой автомобиль? – спросил он, уставившись на меня и начав наконец шевелить мозгами.

– Да, но в ящике стола, где лежал револьвер, был дубликат ключей. Я не посмотрел, но держу пари – их там нет.

Ретник почесал щеку:

– Верно. Когда я искал оружие, то не нашел ключей.

Пульский пробежал через двор.

– Займись этим автомобилем, – велел ему Ретник. – Проверь все. Осторожнее обращайся с револьвером и сумочкой. Лучше дай посмотреть их Лэйси. Пойдем, – кивнул он мне.

И мы прошли через двор, поднялись по трем ступенькам, потом попали в слабо освещенный коридор с белым кафелем и характерным для всех коповских помещений запахом.

Миновав коридор, потом лестницу, потом еще один коридор, мы наконец оказались в помещении размером с курятник. Там были стол, два стула, шкаф для хранения документов и окно. Интерьер здесь напоминал сиротский приют – так же уютно и комфортно.

Ретник указал мне на жесткий стул, сам же пробрался за стол.

– Это твой кабинет? – спросил я с интересом. – Я думал, что тебе, как шурину мэра, выделят что-то получше.

– Не переживай за меня, лучше подумай о себе, – ответил Ретник. – Если китаянка была убита из этого револьвера и если это ее сумочка, тебе не позавидуешь.

– Ты так думаешь? – спросил я, пытаясь устроиться поудобнее на жестком стуле. – Видишь ли, минут десять, а возможно и дольше, я боролся с искушением выбросить револьвер и сумочку в море. И если бы я выбросил их, лейтенант, ни ты, ни все умники, что заботятся о правосудии в этом городе, не смогли бы ничего узнать. Но я решил дать вам шанс.

– Что ты хочешь сказать?

– Я не выбросил их, потому что они были явно подброшены в мой автомобиль. Все это завершает интригу. Если бы я выбросил их, ты уже не смог бы распутать дело.

Он склонил голову набок – все, на что он был способен.

– Итак, у меня есть оружие и сумочка. Но почему ты думаешь, что я распутаю это чертово дело?

– Потому что ты не будешь зацикливаться на мне, а начнешь искать убийцу, и этого-то он совсем не хочет.

Ретник долго размышлял, потом вынул портсигар и предложил мне закурить. Это был первый дружественный жест с его стороны за пять лет нашего знакомства. Я взял сигару, желая тем самым показать, что оценил его жест, хотя я совсем не любитель сигар.

Мы закурили, выпуская друг на друга клубы дыма.

– Хорошо, Райан, – сказал он. – Я верю тебе. Я мог бы доказать, что ее убил ты, но это не продвинет расследование. Я избавился бы от адской проблемы и сэкономил бы время, поверив в это, но не могу. Сыщик ты так себе, но не дурак. О’кей, ты купил меня. Я снимаю подозрения.

Я расслабился.

– Но не рассчитывай на меня, – продолжал он. – Придется убедить в этом прокурора. Он нетерпеливый ублюдок. Как только он узнает, что ты на подозрении, он может завести дело. Зачем ему ждать, пока все выяснится?

Мне было нечего на это сказать, и я промолчал.

Он посмотрел в окно на дом напротив, на плохо постиранное белье, развешенное на веревках, и детские коляски на балконах.

– Я должен разобраться в этом деле, прежде чем приму решение, – сказал он наконец. – Я могу зарегистрировать тебя как важного свидетеля или как добровольного помощника. Как лучше?

– Как добровольного помощника, – ответил я.

Он поднял трубку телефона и вызвал копа.

После паузы дверь отворилась, и вошел молодой человек в штатском. Я видел, что полицейская работа еще не испортила его. Он смотрел на Ретника, как дрессированная собака, готовая броситься выполнять указания.

С выражением отвращения, словно я был худшим из нищих, Ретник показал на меня:

– Это Нельсон Райан, частный детектив. Развлеки его, пока я его не позову. – Он посмотрел на меня. – Это Паттерсон, он только начал служить: не отбивай у него охоту к работе.

Я пошел с Паттерсоном по коридору в другую комнатку, которая пахла несвежим потом, страхом и дезинфекцией. Я сел у окна, Паттерсон же, выглядевший озадаченным, – на край стола.