Наталия Криволапчук - Собака, которая любит

На полу возятся четыре славных бутуза. Все очаровательны, все в отличной форме. Да, но я-то с первого взгляда вижу среди них одного-единственного... Именно его, уже взрослого и солидного, я вижу у себя дома по сей день. Но в ту секунду я и знать не могла, что это и есть мой Черный Принц!

Все сопутствующие разговоры, вся возня с документами начисто прошли мимо моего сознания. Я, признаться, даже маму-Честу толком не видела. Я впилась глазами в него - в того, которого ждала два месяца и тридцать пять предшествующих лет (примерно столько я себя помнила). Смотрела, еще не смея взять на руки. Еще не веря до конца.

Что было дальше, я знаю со слов Ирины, бывшей в тот день с нами. Сама не помню. А она до сих пор любит рассказывать друзьям, как я вышла из подъезда со щенком на руках и со слезами на глазах. Она, решив, что мне с непривычки трудно и неловко его держать, попыталась забрать малыша из моих сведенных рук.

- А ты ни слова не говоришь, только головой мотаешь, - смеялась она. - Да так отчаянно, будто я на жизнь твою покушаюсь! Я даже испугалась: держи, держи свое сокровище!

Еще какое сокровище! Я углубилась в эти воспоминания не только потому, что они дороги мне самой... и с годами становятся все дороже. Я пишу для вас, Читатель - может быть, напомнить, а может, и пожелать такого же светлого счастья. Не сочтите это кощунством, но с той минутой я могу сравнить лишь одно воспоминание - миг, когда я вышла из Снегиревского роддома рядом с мужем, державшим на руках новорожденного сына.

Теперь я держала на руках свою новую жизнь. Все свое будущее.

Порой я называю Рольфушку "сынком", и это - лишь наполовину обмолвка. И тут же испуганно вскидываю глаза на Юрку:

- Не обиделся?

- Ты что? За честь почитаю!

Черный Принц

Он приехал домой! Он приехал, маленький мой пес, мой Черный Принц, мой Солнечный Зайчик! Место для него уже приготовлено, по всем правилам, не в прихожей и не в кухне. В тихом углу нашей светлой большой комнаты, подальше от сквозняков и батарей, постелен мягкий матрасик от детской кроватки, служившей когда-то Юрке.

Я с нежностью вспоминаю сейчас Ирину (вот ей, в отместку!), стоявшую на коленях рядом с уснувшим на матрасике малышом и едва прикасаясь, чтобы не разбудить, целовавшую его в голенький животик. А знаете, ведь мы до сих пор ходим друг к другу нюхать щенков, когда рожают наши девчонки. Не удивляйтесь - собачьи дети пахнут так особенно, так сладко!

Нам повезло еще раз - детеныш довольно легко перенес смену обстановки. Теперь я профессионал, я знаю, что это - свидетельство хорошего развития щенка. Имея возможность сравнить разных щенков, своих и чужих, попавших к новым хозяевам, с теми, кто остался в родном доме, я поняла, как глубоко затрагивает эта перемена неокрепшую психику малыша. Однако Черненькому взгрустнулось всего разок, по-моему, на третий день. Сел он посреди нашего небольшого коридорчика, поднял к потолку круглую детскую мордочку и завыл натуральным волчьим воем. Я вмиг поверила в рассказы о его дядьке Рэйпе, вот таким же воем заставившем замолчать всю шумную собачью выставку. Я кинулась к малышу, обняла, прижала к себе, спасая от горючей тоски, и это было лучшее, что я могла для него сделать. Да и для себя тоже. В тяжелую минуту ему пришла на помощь его новая "мама". Да так Мамой и осталась - с того мгновения и на всю жизнь. И не только для него.

Прошло несколько дней. Мне позвонила Ирина, не оставлявшая нас своими заботами:

- Как дела, как малыш?

- Все в порядке. Только вот паразит мой ленится с ребенком гулять.

- Кто это паразит? Юрка? А я тебе что говорила? - И в смех.

А я-то и позабыла тот мимолетный разговор за несколько дней до появления в нашей жизни Рольфа.

Первое знакомство Рольфушки с кошкой состоялось через полчаса после приезда домой. Тогдашней нашей кошке было месяцев восемь-девять, точнее я сказать затрудняюсь, поскольку подобрали мы ее морозным зимним вечером на помойке, вынув из банки из-под краски, в которую она залезла почему-то без документов. Пока ребятеныш знакомился с квартирой, обнюхивался, присматривался к новому миру, Фенька была заперта в комнате сына. Потом я вынесла ее оттуда на руках, крепко зажав на всякий случай передние лапы, твердо полагаясь на собственную способность предугадать и предотвратить боевые действия с ее стороны, бдительно следя за выражением кошачьей морды. Муж поднял щенка, представил его кошке. Обнюхались. И чувствую: Феня моя полностью расслабилась, обмякла. Какое там цапнуть! При виде маленького она вся разомлела. И сделалась для него добровольной нянькой. Нынче он нянчит малышей так, как научила его Фенька. Несколько дней и ночей она отходила от воспитанника только тогда, когда он, наевшись и наигравшись, сладко засыпал. Тогда она вспрыгивала ко мне на колени и, довольная собой, заглядывала мне в глаза: дескать, правда же, я славно поработала?

Она скидывала ему со стола и с холодильника вкусненькое, она учила его всяким мелким безобразиям и проказам. Муж, например, рассказывал:

- Чувствую я, тянут с меня ночью простыню. - Лето стояло жаркое, одеялами не накрывались. - Глянул вниз, а там четыре глаза, два кошачьих и два щенячьих - и все одинаково наглые. И держат всеми зубами за край простыни.

Мы накрепко усвоили Иринин завет: ко всему, что предстоит собаке во взрослой жизни, щенка надо приучать как можно раньше. На шумный и людный Невский он вышел со мной в пятинедельном возрасте, до этого с недельку погуляв во дворе. Еще парой дней раньше он съездил с нами на машине в гости к тете Райфи. Та отнеслась к нему в целом благосклонно, только раз чуть рыкнула в воспитательных целях, когда несмышленыш полез некстати целоваться.

Щенку не было еще и двух месяцев, когда мы увезли его на дачу, которую снимали тогда в Песочном, в обильно населенном дачниками очень большом и очень старом доме. У хозяев была своя кошка, но за щенка мы не волновались, сообразив, что наша диковатая и драчливая, до сих пор не вполне одомашненная Фенька в обиду его не даст. Да мне, впрочем, почему-то казалось, что все обойдется без драк. Так оно и вышло.

За городом наш младенец просто расцвел. Впервые в жизни собака очутилась в мире, искони принадлежавшем ее предкам: в мире трав, деревьев, насекомых, птиц... В мире красок и запахов. В мире шероховатого песка и струящихся под лапками трав. Щенку ведь нужнее всего не смотреть и, тем более, не слушать. Нет, в этом возрасте они воспринимают мир в первую очередь через осязание и обоняние. Вошедшие нынче в моду, с легкой руки докторов-ветеринаров, "прогулки за пазухой" приводят к переразвитию слуха (в ущерб другим органам чувств) и, как следствие, к боязни громкого звука, которой страдает множество собак. А Рольфик гулял, сколько хотел.