В. Трапенок - От маленькой хлопушки до большого фейерверка

Классический регулярный сад, украшенный скульптурами, беседками и фонтанами, вечерами принимает гостей. В дни праздников в сад «позволено… всякому чину входить, кроме тех, кои в серых кафтанах, а паче с бородами, оных впущать запрещено», но и для ««серых кафтанов» и солдат приготовлено угощение на Царицыном лугу.

Нарядная толпа заполняет сад в наступающих сумерках. Звучит музыка, и вдруг, один за другим, на деревьях вспыхивают разноцветные фонарики. Вереницы огоньков пролегают вдоль аллей, в великом множестве украшают деревья. Словно тысячи маленьких мерцающих в темноте светлячков, чудесно освещают они тенистый сад. В неровном свете плошек поблескивают шелка, серебро и золото парчи, сверкают драгоценности. Многоголосый шум сливается с оглушительной музыкой: танцы, застолье, веселье — все к услугам гостей. А с наступившей темнотой услаждают зрителей «преизрядные фейерверки и огня, в гору летущаго и по водам плавающего».

В августе 1723 года состоялось официальное открытие загородной резиденции Петра в Петергофе. «Приморский парадиз» (рай), словно по волшебству выросший на пустынном берегу залива, по своему великолепию мог соперничать с прославленными парковыми ансамблями Европы. Петергоф изумил собой всех, смело явился символом расцвета преображенной России, выражением подъема культуры и искусства. В своей приморской резиденции Петр с гордостью встречает иноземных гостей, проводит блестящие праздники и ассамблеи. Камер-юнкер Берхгольц пишет по поводу иллюминации в Петергофе: «Каждый восхищался изобретением нового прекрасного способа иллюминировать сады, находя такое освещение истинно царским. И в самом деле, едва ли где удастся увидеть иллюминацию, которая бы соединяла в себе столько великолепия и изящного вкуса».

И после смерти Петра I, Петергоф остается парадной резиденцией царей. Здесь устраивают дипломатические приемы, проводят торжественные церемонии, праздники тезоименитства (именин) царствующих особ и другие увеселения. И точно так же, как при Петре, снова сверкают в парке под сенью лип и вязов мириады огней. Водяные струи фонтанов и каскадов дробят в своих брызгах отражения горящих склянок. Тихие зеркальные пруды украшены огненными лентами, фестонами и гирляндами. Огненные дороги, состоящие из тысяч маленьких цветных светильников, как путеводные нити, ведут вас по ночному парку.

«Разноцветные огни в больших стеклянных вазах разливают меланхолический свет и озаряют пестреющие цветники садика, посреди коего скромно бьет пирамидальный фонтан. Вы идете далее: ярко освещенная аллея выводит нас на широкий луг, уставленный померанцевыми деревьями, горящие лучи, наподобие солнечных, величественно огибают все пространство цирка, и к вашим ногам стремительно льется широкий поток из пастей двух огненных драконов; посреди ландшафта два седых снопа бьют пеною вверх, отражают бесчисленные огни в алмазных брызгах своих и с шумом низвергаются в мраморные бассейны. Оттуда пускаетесь отыскивать Золотую гору и везде встречаете игривые фонтаны, везде пролегают огненные дороги. Вы блуждаете словно в Армидиных [2] Армида — героиня поэмы Тассо «Освобожденный Иерусалим», завлекшая рыцаря Ринальдо в свои волшебные сады. садах, не зная, где остановиться, где дать отдохнуть воображению, восторженному таким множеством чудес. Вы не замечаете даже, что вас окружает несметная толпа; но когда ваши взоры, ослепленные блеском иллюминации, остановятся на этом множестве людей разных состояний, разных сословий, разного пола и звания, какое разнообразие поразит вас! Вы увидите воинов и стройные ряды гуляющих кадетов, прелестных дам, окруженных кавалерами, черкесов, татар, казаков, опрятные толпы поселянок. На всех замечательнейших местах вас встречает очаровательная музыка, а на лужайках у Самсона слух ваш с жадностью пресыщается прекрасными голосами певцов», — так писал очевидец об очередном гулянии в Петергофе в газете «Северная пчела» в июле 1834 года.

Праздничные иллюминации неожиданно послужили нам в том, что проложили путь к регулярному уличному освещению. Всевозможные народные гуляния продолжались далеко за полночь при свете иллюминационных и фейерверочных огней, разожженных по городу костров и смоляных бочек. Иллюминации по случаю праздников горели по нескольку дней и даже месяцев и способствовали организации в начале XVIII века постоянного уличного освещения в столичных городах.

Приведенные нами описания рассказывают о том, что в XVIII веке фейерверки широко применялись для усиления праздничного характера массовых торжеств и в целях политической пропаганды. Проведение фейерверков было тесно связано также с развитием художественной культуры. Привлекаемые к работе над фейерверками лучшие художники и архитекторы создавали произведения живописного и декоративного искусства, рассчитанные на восприятие широких народных масс и развивавшие художественные вкусы населения.

В 1730-е годы у стрелки Васильевского острова был сооружен специальный фейерверочный театр, на площадке которого устраивались огненные представления. Театр был построен напротив императорского дворца на берегу Невы на 1 ООО сваях в обрамлении красивейшего городского пейзажа: с одной стороны — здание Кунсткамеры с куполом обсерватории, с другой стороны — монументальный ансамбль Петропавловской крепости, окруженные величественной полноводной Невой.

В дни праздников Кунсткамера и Петропавловская крепость были иллюминированы тысячами огней и казались огромными декорациями сказочного спектакля, который возникал посреди ночного города. Гремели литавры и трубы, со стен Петропавловской крепости раздавались громовые раскаты артиллерийской канонады, а над Невой, освещая ее берега, раскрывались разноцветные шары, расцветали огненные букеты, осыпались «золотые дожди».

Полюбоваться представлением на набережных собирались тысячи горожан самых разных сословий. Во время представления публика могла следить за развитием фейерверка, т. к. зрителям раздавались обстоятельные программы, включавшие гравюры представленных декораций, выполненные известными художниками, а также описания, девизы и стихи лучших поэтов: Ломоносова, Державина, Тредиаковского.

Блестящие фейерверки, длившиеся часами, демонстрировали всему миру пышность и богатство петербургского двора. Датский посланник с удивлением писал: «Трудно себе представить, какая масса пороха исстреливается за пирами и увеселениями, при получении радостных вестей, на торжествах и салютах, ибо в России порохом дорожат не более, чем песком, и вряд ли найдешь в Европе государство, где бы его изготавливали в таком количестве и где бы он по качеству и силе мог сравниться со здешним». И, действительно, на «огненные забавы» в России денег не жалели.