Полина Аскус - Увидеть Лондон и не умереть

В Россию от своих дураков Вика возвращаться не торопится. И даже на Камчатку, где платят солидные северные и крутится богатый крабовый бизнес. Но не только в заработках дело. Россия для Вики всегда была чересчур серьёзна. Ей с дураками как-то веселее. Она уж и привыкла.

Фирменную нашу русскую серъезность мы ощутили по прибытию в Шереметьево сразу. По причине пандемии работники всех без исключения служб стали ещё авторитетнее, чем обычно, еще солиднее. У нас, русских, может, и существует этот загадочный русский авось, но если уж возьмутся – так возьмутся. Тем более, если задействуют в нашей стране людей в форме – точно сделают вам серъёзно по полной программе.

Облаченные с ног до головы в защитные белые костюмы, в масках и очках, с двумя слоями перчаток на руках специально обученные серъезные люди встречали нас в Шереметьево. Заботам людей в белом нас передали сразу после паспортного контроля. Все они, как один – профессионалы. Ни один не случайный, ни один не волонтёр. Я из интереса переговорила с каждым, кто оформлял нас и проверял наше состояние здоровья, засунула нос в бумаги, перекинулась парой шуток, чтобы как-то скрасить серъезность момента. Из человеколюбия, британской привычки не принимать ничего всеръез и восторга, который появляется сам собой, когда возвращаешься на родную землю после долгого отсутствия. Даже человек с пульверизатором, который проделывал нехитрую процедуру по дезинфекции рук – и тот, видите ли, оказался настоящим медиком. Нужно отметить – серъезно нас обслуживали, качественно. Помимо медиков прибывших из заграницы граждан присматривала другая группа серъёзных людей в форме, на спине у которых было написано ОМОН и ПОЛИЦИЯ . Вообще людей в форме в зале прибытия, по моим подсчетам, было почти столько же, сколько прибывших. Все были чрезвычайно собраны и вежливы. Никто из людей в форме по давно установившейся в нашей стране традиции ни в коем случае не улыбался и не шутил. Впрочем, какие могут шутки – коронавирус. К тому же – ночная смена и все они, должно быть, изрядно устали следить за порядком в эти необычные времена. После лондонской расслабленности Россия и в обычный-то день кажется серъёзной, а в Шереметьево в апреле двадцатого она мне представлялась просто запредельно серъезной. Сразу было понятно, что приехали мы домой. Русским духом пахнет. Нормально все.

Нас водят от одной группы серъезных людей в форме к другой и заполняют уже третью бумагу, задавая по кругу одни и те же вопросы – кто, когда, откуда… Старая добрая бюрократия. Причем делают эту нехитрую бумажную работу люди грамотные и вежливые. Обслуживают нас так хорошо, что жаловаться, честное слово, грех. Я им всем сочувствую по-хорошему, стараюсь по возможности шутить и снабжаю нашу нехитрую коммуникацию множеством спасибо и пожалуйста, умасливаю, значит, по европейской привычке, выражаю благодарность: русские намного реже говорят эти слова, мы же нутром чувствуем собеседника и не трудимся проговаривать вслух такие мелочи. Только в конце этой бесконечной канители с заполнение бумаг, проверкой температуры и дезинфекцией, в очереди на автобус, один из десятков серьезных людей в форме наконец-то улыбается. На мой вопрос, не знает ли, куда нас определят, он шутит: «Вас ждёт шестиразовое питание, грязевые ванны и джакузи» . По уставшему виду этого мужчины средних лет с морщинистым лбом мне кажется, что говорит он это с некоторой завистью к нашему длительному отдыху, который никто из нас, прилетевших с заморского житья-бытья, на самом деле не хочет. Впрочем, ночь. Все устали. Особенно те, кого везли аж двадцать часов с Мальдив с двумя пересадками, через Питер. Но шестиразовое питание и санаторный отдых в Подмосковье – это очень похоже на продолжение банкета. Да ещё и за государственный счет! Причем – непонятно за какие такие заслуги перед Отечеством. Полицейский нам явно завидует.

Врач Роспотребнадзора, заполняющий на нас постановление по обсервации, спрашивает: «Ну, как там у вас, в Британии», – и припоминает между делом: «У вас же там этот болеет…». «Бориска? – сразу понимаю я о ком речь (мы дома нашего британского премьера нежно называем Бориска ), – Так он уже переболел», – отвечаю я. И думаю про себя, что и Чарльз наш, многотерпеливый наследник с кустистыми бровями, тоже переболел, а ведь старику уже за 70… Все живы и здоровы. Наш Бориска в скорости после выздоровления станет молодым отцом. В очередной раз. Когда нас отправили на обсервацию, его как раз отпустили к беременной подруге домой, на Даунинг стрит, которая вскорости и родила, продолжив богатый на детей род Джонсонов.

Лондон. Уличная реклама. 2020 г.

В самом Лондоне мы и так не увидели больших изменений – до сих пор там маски носил один из двадцати, а люди в форме – начиная с полицейских и заканчивая работниками метро – этим и вовсе пренебрегали. Либо им не выдавали, либо сами не хотели во славу знаменитого своего английского стоицизма. Всякое возможно. Версия доктора из Шереметьево, который заполнял наши бумаги, была такова: там же все гордые, европейцы, и всё можно, потому – все заразятся, у нас не всё можно, зато – будем здоровы. Или что-то в этом роде. Мысль про британскую демократию в свете пандемии и динамики смертности прозвучала как-то по-новому. Совсем не либерально, но, прямо скажем, убедительно.

Вот работник лондонского метро, приятная дама, провожающая поезда, с которой мы имели удовольствие общаться в четвертом терминале Хитроу несколькими часами ранее, тоже не имела ни маски, ни перчаток. Она приветливо улыбалась, была разговорчива и совершенно не старалась держать дистанцию, беседуя с нами. Дама подробно пояснила – « сейчас ходят два рейса в час из-за сокращений на линии, а в обычное время – пять» – и они неторопливо принялись обмениваться с моим мужем любезностями, обнаружив их общую страсть к поездам. Ничего из ряда вон выходящего в поведении работника лондонской подземки, места явно заразного, никакого режима осторожности мы не ощутили. Если бы не удивительная пустота обычно битком забитого вагона, – правда, это скорее порадовало, чем разочаровало, – ничего особенного там не было. Ходили поезда, сотрудники были, как и прежде, разговорчивы. Мы часа три, никак не меньше, вольготно ехали себе в пустых вагонах, вытянув ноги и разложив чемоданы. И это при том, что мы, уехав не туда, делали пересадки, сменили четыре поезда и бродили с чемоданами по станциям на час дольше обычного. И вот что еще было ново – открытый доступ в метрополитен. Ворота между станциями были распахнуты настежь, и никто за ними не следил. Видно, работников подземки распустили по домам – проверять стало некого, иссяк пассажиропоток. То же произошло и с автобусами: на входе даблдекеров появились таблички «чекиниться проездным не нужно». Так, самый дорогой транспорт Европы стал неожиданно бесплатным в эти удивительные времена для всех. Ну, или почти для всех. Через пару дней в автобусах уже крутили запись о том, что проезд в транспорте в период локдауна открыт только для работников важных служб, остальных просят никуда не ездить и сидеть дома. По нашим собственным наблюдениям, по меньшей мере две трети законопослушных лондонцев, а то и больше, так и сделали – закрылись по домам на полной самоизоляции.