Александр Саверский - Особенности национального лечения: в историях пациентов и ответах юриста

Да, миф именно таков, как вы говорите и каким его видят некоторые врачи, которые при каждом удобном случае говорят: «Идите в суд, идите, ничего не докажете!» Некоторых людей такая позиция «заводит» (она, конечно, нарушает этику врача, которому следовало бы скорее извиниться, а не заниматься циничными провокациями), а у других опускаются руки.

Острота проблемы определяется, кроме эмоций, еще и количеством людей, которые считают себя пострадавшими от медицины. По соцопросам, около 50 % процентов россиян, как они считают, так или иначе сталкивались с врачебной ошибкой.

Но здесь важно прояснить термины, потому что ошибиться действительно может каждый, важно то, к чему эта ошибка привела. Сам термин «врачебная ошибка» не существует в законодательстве и никогда существовать не будет. Я считаю, что ошибка – это неправильное действие врача, совершенное в состоянии обоснованнойуверенности в том, что он действует правильно. Такое понимание ошибки не подсудно, но мы и не судимся по таким случаям (они, кстати, почти не случаются, кроме как в экстренной хирургии, когда врач не успевает проверить свои предположения необходимой диагностикой).

А вот когда врач действовал неправильно – не в соответствии с обычно предъявляемыми требованиями – либо нарушил закон, приказ, стандарт, иные обычные правила и оснований для такого нарушения не было – это уже дефект медицинской помощи. Дальше нужно смотреть, насколько этот дефект повлек плохие последствия для пациента.

По статистике Федерального фонда ОМС, две трети дел выигрываются пациентами – вот вам и короткий ответ. Правда, сумма возмещения в среднем составляет 27 ООО рублей и суды идут годами, но «все течет, все меняется», и в этой сфере не в худшую сторону. Это показывает и наша практика. У нас за последние четыре года меньше ста тысяч выигрышей не было, а максимум – миллион восемьсот тысяч.

Суды относятся к таким делам, как к тяжелой необходимости, но их можно понять. Это действительно самая трудная категория дел. Достаточно сказать, что в Америке адвокаты в этой сфере самые дорогие, дороже банковских и страховых. Готовясь к делу по акушерству, ты должен знать акушерство, по хирургии – хирургию. В России я сейчас знаю всего десяток хороших адвокатов в этой сфере, и то две трети из них работают на стороне врачей. Добавьте сюда проблемы неплатежеспособности пациентов (поэтому еще и адвокаты не хотят вести эти дела), зависимости экспертов, неквалифицированности (по этой категории дел) судей, предубеждения прокуроров, от которых мы не раз слышали фразу: «Я сама в этом роддоме рожала, и дети мои здесь будут рожать, я не буду возбуждать уголовное дело!» – и у вас получится реальная картина сложностей, но двигаться-то надо, и мы движемся вместе с вами.

Я думаю, это только выпустит эмоциональный пар, а на самом деле будет стимулировать конфликты… деньгами, как вы понимаете. Получение страховки в большинстве случаев все равно будет происходить в судебном порядке, а нормальных судебных механизмов нет. Система здравоохранения захлебнется от исков, простимулированных деньгами. Из-за исков повысятся и цена страховок, и цена на медицинские услуги, – это неизбежный цикл, который я называю «вскипанием цен в замкнутой системе».

Кроме того, страховка может покрывать только часть иска. К примеру, страховка предусматривает компенсацию вреда на сумму 100 тысяч рублей, а иск у меня на миллион шестьсот. А судебное решение не должно быть привязано к страховке. И если уж и страховать сегодня, то не врачей, а медорганизации. Это обосновано как тем, что врач не является субъектом гражданского права, так и тем, что мед организация выступает ответчиком в суде. И что помешает пациенту предъявлять иски медорганизации, невзирая на страховку врача, мне не ясно.

Изменения нужно вносить в Кодекс об административных правонарушениях, а связи с этим и в УК РФ – я об этом говорил уже много-много раз. Основное желание тех, кто к нам обращается с жалобами, чтобы навредивший врач больше не работал. Сейчас лишить права заниматься профессиональной деятельностью можно только по приговору уголовного суда, а это не всегда нужно. Чтобы человек никогда больше не работал в медицине, достаточно было бы зафиксировать административное правонарушение одно– или многократное или грубое – в зависимости от тяжести деяния и его последствий. В данном случае я говорю о переносе ряда норм Уголовного кодекса, касающихся преступлений врачей, совершенных по неосторожности, в КОАЛ. Это позволит, например, и экспертам быть более искренними в своих заключениях, поскольку они будут понимать, что врача не посадят, а только выгонят из профессии, или накажут штрафом, или пошлют учиться.

Уважаемый Иван Васильевич, с 1 января 2008 года в Основы законодательства об охране здоровья граждан были внесены изменения, которыми функция контроля качества медицинской помощи передана от Росздравнадзора в субъекты Федерации (исключая контроль за федеральными учреждениями, который сохранен за Росздравнадзором). При этом Росздравнадзор пытается продолжать осуществление контроля, однако это не очень-то легитимно. Поэтому обратиться в его территориальные органы можно, а вот какой будет результат, предположить сложно (Федеральная служба по надзору в сфере здравоохранения и социального развития. 109074, г. Москва, Славянская площадь, д. 4, стр. 1; e-mail: info@ roszdravnadzor.ru).

Я не могу огульно предлагать вам обратиться в прокуратуру или в гражданский суд с иском, потому что я не знаю, что произошло на самом деле и к чему привело, то есть что сейчас с вашей женой. Для того чтобы это знать, надо видеть историю болезни жены, знать, что с ней сейчас, как ее все-таки лечили, была ли ошибка в диагнозе, в оценке состояния. Много вопросов, на которые каждый раз приходится отвечать, для того чтобы понять, была ли вина врачей или нет.