Вики Майрон - Дьюи. Кот из библиотеки, который потряс весь мир

Когда дизайн был закончен, я сделала следующий шаг: спланировала, как вынести из здания более тридцати тысяч предметов, а затем вернуть их и расставить по местам. Нашла обширный склад. Нашла транспорт. Организовала и распределила по местам добровольцев. Каждая деталь плана, каждое пенни — все должно было быть подсчитано и убедительно представлено совету библиотеки.

Часы, которые я проводила на работе и за учебой, окончательно измотали меня физически и морально, а плата за учебу основательно напрягала наш бюджет. Так что я с трудом поверила, когда городской совет создал образовательный фонд для сотрудников. Если кто-то из городских служащих отправляется учиться, чтобы улучшить качество своей работы, город платит за него. Донна Фишер, городской чиновник, получила заслуженную степень. Но когда на заседании городского совета я упомянула о программе моей учебы, просьба не получила поддержки.

Клебер Мейер, наш новый мэр, сидел напротив меня в конце стола. Клебер был образцом тех воротил, что собирались в «Сестерс-Мейн-стрит кафе», — из поколения синих воротничков, которых называют солью земли. Он окончил только восемь классов, но обладал громким голосом, широкими плечами и уверенно держал руку на пульсе Спенсера. Ему принадлежала автозаправка, которой он руководил, но, судя по его большим мозолистым рукам, было видно, что он вырос на ферме. Фактически он рос за пределами Монеты; они с моим отцом знали друг друга всю жизнь. Да, Клебер было его настоящим именем. А его брата, если вы можете поверить, звали Клетус.

При всей своей грубоватости Клебер Мейер был самым лучшим из людей, которых я знала. Он мог отдать вам рубашку со своего плеча (вместе с пятнами бензина), и я не думаю, что это его сильно огорчило бы. Он всегда принимал близко к сердцу интересы Спенсера. Он был упрям, самоуверен и, надо признаться, порой грубоват. Когда я упомянула о моей программе обучения, Клебер грохнул кулаком по столу и загремел:

— Да кем вы себя считаете? Городским служащим?

Несколько дней спустя Дэвид Скотт, местный адвокат и член совета, встретил меня и сказал, что мои расходы будут возмещены. Ведь я и в самом деле была городским служащим.

— Не волнуйтесь, — сказала я ему. — Урон понесет только библиотека.

Мне пришлось работать еще больше. Долгие часы за учебными заданиями — писать, изучать, запоминать, разрабатывать дальше проект перестройки: планировать, прикидывать, составлять бюджет. Много сил отнимала повседневная деятельность в библиотеке. К сожалению, все это оставляло все меньше времени для дочери.

Как-то в воскресенье телефонный звонок Вал застал меня, когда я выезжала из Сиукс-Сити:

— Привет, Вики. Мне бы очень не хотелось тебе этого говорить, но прошлым вечером…

— Что случилось? Где Джоди?

— С Джоди все хорошо. Но ваш дом…

— Да?

— Понимаешь, Вики, Джоди с несколькими друзьями устроила вечеринку… и ситуация немного вышла из-под контроля. — Она помолчала. — В течение следующих двух часов представляй себе все самое худшее, и ты будешь счастлива, увидев, что произошло.

Дом представлял собой жуткое зрелище. Джоди и ее друзья провели все утро стараясь убрать его и привести в порядок, но по-прежнему оставались пятна на ковре… и на потолке. Дверь ванной была сорвана с петель. Ребята швыряли мои пластинки о стену и ломали их. Кто-то засунул пивные банки в кондиционер. Мои пилюли были рассыпаны. Один из ребят, впавший в депрессию, заперся в ванной и попытался принять убийственную дозу препарата — эстрогена. Потом я выяснила, что полицию вызывали дважды, но, поскольку в то же время футбольная команда веселилась после победного сезона, они уехали. Хаос не испугал меня, но снова напомнил мне, что Джоди растет без меня. Единственное, от чего я не могла отказаться, сколько бы ни было у меня работы, — это отношения с дочерью.

По иронии судьбы именно Клебер Мейер понял, к чему это может привести. Как-то он заливал мне горючее на своей заправке — мэром он работал на полставки, — разговор зашел о Джоди.

— Не беспокойся, — сказал он мне. — Когда им исполняется пятнадцать, ты становишься для них самой глупой личностью в мире. Но стоит им исполниться двадцать два, ты снова обретаешь ум и сообразительность.

Работа, школа, домашние заботы, мелочи местной политики… Я сделала то, что обычно, когда сталкивалась со стрессом: глубоко вдохнула, собралась и заставила себя стать выше, чем раньше, «держать спину». Я всю жизнь старалась не гнуться, подтягивая себя за шнурки ботинок. В этой ситуации нет ничего, сказала я себе, с чем я не могла бы справиться. В библиотеке стоял поздний вечер, я сидела наедине со своими мыслями, уставившись в слепой экран компьютера, — вот тогда я и почувствовала, как все непросто. Лишь тогда, в первый спокойный момент дня, я осознала, что мой фундамент качнулся.

После закрытия в библиотеке воцарялось одиночество. В ней была та тишина, когда ты слышишь биение своего сердца, а в рядах полок кроются темные и таинственные тени. Большинство знакомых библиотекарей стараются не оставаться в служебном помещении после работы, особенно с наступлением темноты, но я никогда не нервничала и ничего не боялась. Я была достаточно сильной. И упрямой. И что самое главное, никогда не пребывала в полном одиночестве. Со мной был Дьюи. Каждый вечер, если я работала, он устраивался за компьютером, лениво помахивая хвостом. Если я заходила в тупик — сказывались усталость или стресс, — он спрыгивал мне на колени или на клавиатуру.

«Больше не надо работать, — говорил он мне. — Давай поиграем».

Дьюи обладал замечательным чувством времени.

— Хорошо, Дьюи, — соглашалась я. — Начинай первым.

Из всех игр Дьюи предпочитал прятки, и стоило мне согласиться, как он скрывался в книгохранилище. Я немедленно обнаруживала заднюю часть пушистого рыжего кота. Для Дьюи прятаться означало засунуть голову на книжную полку, и, похоже, он начисто забывал, что у него есть задние лапы и хвост.

— Интересно, куда это подевался Дьюи? — громко говорила я, подкрадываясь к нему. — Бу-у-у! — вопила я, и Дьюи пускался наутек.

Иногда ему удавалось спрятаться получше. Я безуспешно обходила несколько полок, а когда поворачивала за угол, Дьюи с довольной физиономией кидался ко мне.

«Ты не нашла меня! Не смогла!»

— Это нечестно, Дьюи. Ты дал мне только двадцать секунд.

Порой он сворачивался в тугой комок и застывал на месте. Минут пять я его искала, а потом начинала звать:

— Дьюи! Дьюи!

Погруженная в темноту библиотека представлялась пустой, когда вы наклонялись к полкам или всматривались в пространство между ними, и мне всегда казалось, что Дьюи где-то здесь, в нескольких футах, и посмеивается надо мной.