Юлия Славачевская - Непросто Мария, или Огонь любви, волна надежды

Блондин внезапно ожил, вырвался, вцепился в перила и каким-то чудом просунул голову между прутьями.

– Оставьте меня здесь! Я хочу умереть один!!!

– Не выкобенивайся! – грозно сказала Натка, подходя к мученику и закатывая рукава. – Сказали – обратно, радуйся, что позвали! – И дернула блондина за шею.

Вольдемар откинулся. Неужели помер? Все присутствующие склонили головы.

Тихий стон.

Я вздохнула, подошла к соседской двери и позвонила. На звонок вышел молодой мужчина в спортивном костюме и радостно улыбнулся, рассматривая хорошо знакомую соседку.

– Мария? Чем могу помочь?

Ну, теперь Вольдемар в надежных руках! Кавалерия прибыла!

– Вызовите, пожалуйста, ему «Скорую», – показала я пальчиком на Вольдемара.

Сосед Евгений окинул взглядом меня с головы до ног и молча удивился.

– А то парамедики не хотят ко мне ехать…

Евгений спал с лица, внезапно задумавшись – а почему не хотят? Но телефон все же вытащил и вызвал.

– Спасибо! – радостно прощебетала я. Утешила милосердного благодетеля: – Теперь его смерть будет на вашей совести! – И ушла домой, опасаясь добить Вольдемара сочувствием, если, не дай бог, останусь рядом.

– Видео будем смотреть позднее! – сообщил мне Диего, скрючившись от хохота и стремительно багровея. – Иначе мне тоже понадобится труповозка!

– Тебя им не отдам, самой нужен! – серьезно сказала я и пошла пить кофе.

– Смотри, какие цветы! – Мне на колени упала целая охапка полевых цветов: лютики, васильки, ромашки, даже пара одуванчиков.

– Красивые, – безучастно сказала я, смахивая цветы с коленей на землю. – Зачем они мне? Я умерла. Меня больше нет. Сгорела.

Мигель встал рядом на колени, обхватил мое лицо ладонями и заставил смотреть на себя.

– Глупости! Красивой девушке нужны цветы! Потому что ты – это ты. – Синие глаза заглядывают в самую душу. – Потому что ты живая. Потому что лето. Потому что я тебя люблю!

Большие сильные руки обнимают плечи. И горячие, сладкие, требовательные губы на моих губах, от которых тает стылый лед на сердце…

Мир подернулся влажной пеленой.

– Ты не создана для этого. – Убеждающий голос Мигеля из-за моей спины.

Его смуглая рука ласково поглаживает грудь. Ощущение твердого горячего тела, прижатого к моему. И внутренний покой, как будто я дома.

– Я согласилась, – ответила ему. Ум противоречит, а тело придвигается еще ближе, стараясь раствориться в неге.

– Ты не знала, на что соглашаешься, – говорит мужчина, спускаясь ниже и лаская живот. – Это не по закону. Тебе никто этого не рассказал.

– И что ты предлагаешь? – Я жмурюсь довольной кошкой, чуть ли не мурлыкая под ласками.

– Я спрячу тебя от Рамона, – заверяет Мигель, переворачивая меня на спину. – А потом найду способ избавить тебя от этой грязной и совершенно неженской работы.

– Почему? – прикасаюсь к его лицу кончиками пальцев.

– Потому что я люблю тебя! – И снова синие глаза заглядывают в душу.

Мир снова стал нечетким.

– Ты ее не тронешь! – кричит Мигель, загораживая меня от разъяренного Рамона.

– Она моя по праву создателя! – рычит озверевший мужчина, пытаясь достать меня огненным кнутом. – Она принадлежит мне!

– Она никому не принадлежит! – И Мигель бросается под кнут, закрывая меня собой.

– НЕ-Э-ЭТ! – несется по всей пещере мой крик, когда он падает. – НЕ-Э-ЭТ!

Телохранитель с трудом поворачивает голову, ищет меня взглядом. Синие глаза требуют, умоляют, заклинают: «Беги! Спасайся!» Внутри разливается дикая душевная боль.

– Мигель! – упала я рядом с ним на колени. – Не надо! Не умирай!

– Я люблю тебя, – еле двигаются пересохшие губы.

Мир вокруг погружается в темноту.

– Смотри! – держит меня за волосы Рамон. – Любуйся на своего защитничка, потаскушка.

– Отпусти его, – умоляю я. – Отпусти! Я сделаю все, что ты хочешь!

– Неужели? – гадостно улыбается мой жестокий создатель-тиран. – Какое заманчивое предложение. – И опускает свой кнут.

У Мигеля загораются руки. Ноги. Язычки пламени спокойно шипят на голой коже живота и груди. Он кричит, сгорая заживо.

Расширенными от ужаса глазами я вижу страшное аутодафе, изо всех сил пытаясь отозвать, оттянуть на себя маленьких огненных убийц. Но мой создатель намного старше, опытнее. Он несотворенный высший. Я не могу с ним тягаться в том, чему он посвятил свою многовековую жизнь. Это выше моих сил.

Мои жалкие потуги лишь затягивают жуткую, невыносимую пытку. И я отступаюсь, сначала полностью истощив свою способность повелевать огнем. У меня из глаз текут кровавые слезы, ноги подламываются.

– Не смей, – из последних сил хрипит, дергается в железных путах Мигель. – Не смей ему уступать! Не предавай меня!

Взгляд синих глаз выворачивает душу. Изнутри меня выжигает мое личное пекло.

– Так что? – поднимает мой подбородок оскалившийся Рамон, заставляя смотреть на себя. – Ты согласна?

– Нет! – надрывный крик Мигеля. – Скажи ему «нет!». Не предавай меня, любимая!

Рамон швыряет ему в лицо огненный сгусток. Нет больше синих глаз… У меня больше ничего нет…

– Так что, puta? [14] – ухмыляется мучитель. – Что скажешь… дорогая?

– Нет! – произношу я онемевшими от невыносимой муки губами. – Будь ты проклят!

– Глупенькая! – приближается он к моему лицу. – Проклята будешь ты!

Шквал огня, охвативший Мигеля.

Безумный жар, запах паленой плоти. Пепел, еще сохраняющий форму тела…

Меня больше нет… Я умерла вместе с ним… И вернулась без него…

Миге-э-э-эль!!!

– Тсс, моя хорошая, – сквозь сон тормошат меня чьи-то руки. – Не кричи. Успокойся. Все хорошо. Я рядом.

На минутку я потеряла ориентацию. Голос любимого, его запах, сильные мужские руки. Как это возможно? Я сошла с ума?

– Мигель? – Не поднимаются тяжелые, опухшие от слез веки.

– Диего, – на грани слышимости. – Кто такой Мигель?

– Не важно. – Меня била крупная нервная дрожь. – Он умер. А я не могу больше вспоминать.

– Все хорошо, – повторял Диего как заклинание, пока, словно маленького ребенка, укачивал меня на руках, закутав в одеяло. – Все в прошлом.

Что-то во мне радостно отозвалось на его слова. Да, все в прошлом… Я так устала быть одна. Бороться с темнотой внутри себя. Нести карающий свет. Я устала и могу позволить себе забыться. Смертельно хочу забыться…

Обхватив сильную шею мужчины, я уткнулась в его обнаженный торс, втягивая ноздрями ставший таким родным запах.

– Не отпускай меня, – жалобно попросила, выпуская свою тоску, свою жажду на волю. – Хотя бы на эту ночь!

– Не отпущу. – Диего спрятал лицо в моих волосах. – Только уже утро. И твой сон ушел, растаял, исчез.