Алекс Сидоров - Люфтваффельники

Итак. Два друга «не разлей вода», получив распределения в разные концы необъятной Родины, слезно прощались друг с другом, вися в пьяненьких объятьях. Один из ребят получил направление в морскую авиацию на Дальний Восток и был одет в безумно красивую черную форму с болтающимся на боку золотистым кортиком, второй — уезжал в западную группу войск в Германию. Залихватски заломив на затылок синюю фуражку, он ненавязчиво предлагал выпить еще по «чуть-чуть» и посидеть на прощанье, коротая время до поезда.

Денег парни получили весьма прилично — подъемные и все такое, поэтому в финансах ограничений не было. Сидеть в душном зале ресторана, когда на улице солнечная погода было единогласно признано моветоном, поэтому парни решили «крякнуть в крайний раз» на берегу училищного пруда — на фоне территории любимой альма-матер, так сказать.

Сказано-сделано. Ребята разделились в поисках «выпить и закусить», застолбив «реперную» точку для скорой встречи на второй скамейке от ворот КПП (контрольно-пропускного пункта).

Через пару часов к КПП училища с некоторым зазором по времени лихо подкатили две машины такси. Из одной вышел «мареманский лейтенант», который извлек из недр салона «Волги» ящик «Столичной» (как достал такой дефицит — непонятно, но достал), а из второй машины выгрузился «стандартный сухопутный летун» с 20-литровым пластиковым ведром шикарной клубники и объемной авоськой сочных персиков.

На удивленный вопрос «моряка»: «И что это?», сухопутный коллега с апломбом в голосе ответил: «Витамины — мировой закусон! В стенах училища всегда мечтал о дефицитной клубничке и о сочных персиках! Теперь имеем полное право и все возможности! Не бигусом же закусывать!» (см. «Бигус»)

Не теряя времени на пустые препирания, друганы расположились на удобной лавочке на берегу пруда под ниспадающей кроной роскошной ивы, в тени и комфорте.

Т.к. процесс «прощания» с родным училищем свят и неприкосновенен, то под откровенно завистливые взгляды курсантов, стоящих в наряде по КПП, два лейтенанта (сами вчерашние курсанты) обильно возливали в свои недра приличные порции «Столичной» и смачно закусывали огромными ягодами клубники, периодически чередуя нежными персиками, которые истекали обильным сладким соком прямо по щекам и подбородкам откровенно счастливых ребят. Их громкие причмокивания свидетельствовали о неземном блаженстве, снизошедшем от осознания пьянящей свободы в купе с обильным употреблением дефицитной водочки и нежнейшими яствами в виде витаминосодержащих фруктов и огромного количества вкуснейших ягод.

Когда после захода солнца, наряд по КПП подошел к загулявшим выпускникам с вежливым предложением: «Переместиться в недра училища с благой целью переночевать под гостеприимной крышей альма-матер, т. к. уже темнеет, холодает и все такое», то дневальные по КПП тихо ужаснулись и начали хаотично креститься. А испугаться было чему — два лейтенанта походили внешним видом на мерзких чудовищ, сошедших со страниц произведения Гоголя «Вий». Лица молодых офицеров были опухшие донельзя, а веки ребят отекли до такой степени, что напрашивалась сакраментальная реплика самого Вия.

— Поднимите мне веки!

В результате, одного лейтенанта увезли по "Скорой помощи" под капельницей прямо в реанимацию, а не на поезд — отек Квинке (аллергический шок с частичным удушением), а второго парня кололи различной дрянью прямо в помещении КПП. А когда ему радикально полегчало, то опять же вместо вокзала и уютного купе скорого поезда на «малую родину» его оставили под наблюдением дежурной медсестры в училищной медсанчасти до полного выздоровления.

Пока над незадачливыми «летехами» активно трудились две бригады врачей-реаниматоров, на небесах, свесив ножки с пушистого облачка, сидели два ангела-хранителя этих неразумных офицеров и, наверное, то же выпивали спиртосодержащие смеси за здоровье и карьеру своих подопечных…

Иначе как можно объяснить тот факт, что у одного лейтенанта — «морячка» в частности, на всю жизнь развилась жестокая нелюбовь к клубнике (малейший запах клубнички и у парня моментально проявляется приступ отека Квинке со стандартным маршрутом: госпиталь + палата реанимации). А у другого парня — кошмарная аллергия на персики и все, что из них приготовлено (примерно все то же самое, что и у морячка, правда без приступа удушья и традиционной реанимации, но то же все очень плохо — обширная крапивница, отеки слизистой глаз и носа, обильные сопли, слезы, противный кашель и т. д. и т. п.)

p. s. Когда спустя много лет, два закадычных друга встретились в стенах академии ВВС, их жены, сетуя на привередливость своих мужей в пище и ярую нелюбовь к витаминам, взахлеб сокрушались друг другу.

— Вот почему аллергия у наших мужей на такую полезную вкуснятину, как ягоды и фрукты?! Да еще с фатальными последствиями! Нет, чтобы аллергия на водку развилась?! Так хренушки, пьют проклятую в два горла и хоть бы что?! Где справедливость?

Поступая в военное училище, мы сдавали кучу экзаменов, хитрые тесты на профпригодность, жестокие нормы физподготовки и прочее-прочее. Далее началась учеба и ежедневная служба.

Целью каждого обучения — выпуск, золотые лейтенантские погоны на плечи и распределение к дальнейшему месту службы… желательно, не в самое дремучее место.

Поэтому, поступив в училище ВВС, каждый из нас вступил в некое негласное состязание за право получить престижное место для дальнейшей службы. А вот тут начинается самое интересное. Право на «шоколадное» место каждый курсант зарабатывает, как может, по мере своих сил и способностей! Кто-то отлично учится, пользуясь своим врожденным интеллектом по полной программе и цепкой памятью, полученной в наследство от папы с мамой. Кто-то берет учебу персональной «задницей» — сидит по ночам и тупо зубрит пройденный материал, в «миллионный» раз перечитывая конспекты. Кто-то надеется на «мохнатую лапу и бронепоезд с локомотивом», который в нужное время выползет из густых кустов, надежно прикроет броней, испугает выбросом пара, надавит авторитетом и поддержит огнем тяжелой артиллерии. Кто-то активно ведет показную общественно-политическую работу — комсомольский вожак Конфоркин, например. Кто-то равнодушно плывет по течению, надеясь на волю случая и свою счастливую судьбу. Кто-то подается в писари и художники, оформляя каллиграфическим почерком и яркими рисунками многочисленную агитационную документацию для всевозможных кафедр, особенно, политических. Кто-то пишет пером и тушью учебные пособия и ведет на кафедре «рационализаторскую» работу. А кто-то подается в осведомители разного уровня…