Алекс Сидоров - Люфтваффельники

202-я! Постучавшись в дверь, завел Михайлова. Врач, посмотрев на меня из под лицевой маски, попросил выйти за пределы перевязочной.

— Не положено! Выводной обязан постоянно контролировать…

— Парень выйди. Тебе же лучше. Во-первых, тут гнойная перевязочная, стафилококки всякие в воздухе летают, оно тебе надо? Во-вторых, лицезреть зрелище гниющего заживо человека даже мне — врачу с огромным опытом и то неприятно! Ты еще чего в обморок рухнешь, и возись тут с тобой! А ты при исполнении и с оружием… и куда он денется? Не Карлсон, в окно не улетит!

Я вышел за дверь и, коротая время, присел на подоконнике. Окно госпиталя выходило в мир — на живописную улицу, по которой неспешно дефилировали девушки… Ах, девушки, какие все же красивые девушки гуляли по улицам уральского городка…

Пока я исходил на слюну и тупо грезил наяву, «больной» Михайлов, выйдя из перевязочной, неожиданно шустро «дал деру». На мгновение вернувшись в «реальность», я краешком глаза заметил как мой подконтрольный «увалень», перекатываясь словно шарик, уже фактически скрылся в конце госпитального коридора. Под ложечкой противно ёкнуло, спинка мгновенно вспотела и, громыхая тяжеленными сапогами, я с истошными криками: «Стой!» припустил в погоню.

Бегу и думаю: «Ну и что дальше?» Догнал… Обогнал… Встал перед Михайловым… А он надвигается на меня как айсберг на «Титаник». Упираю штык-нож ему в кадык и опять кричу.

— Стоять!

Парень хватает ствол моего автомата двумя руками и пытается насадиться на лезвие штыка, как кусок мяса на шампур. Его глаза безумны, а губы шепчут.

— Убей меня!

Оп-па! Так мы не договаривались! Резко дергаю автомат на себя, вырываю его из рук арестанта и прикладом даю под дых. У Михайлова выпучились глазки, и он тяжело осел. Подбегает медсестричка.

— Изверг, что же ты делаешь?! (это мне) Я напишу рапорт главврачу, что ты избил Михайлова. Он и так весь забитый и обиженный!

— Умом трахнулась?! Он бежать пытался, а потом на штык кидался! Пиши что хочешь, мне пох…

— Дурак! У него и так жизнь тяжелая! Его все обижают, он сам себе ноги режет, и грязь в раны забивает, чтобы гангрену получить …и ампутацию ног! Любой ценой под амнистию попасть хочет. Он всего лишь из отпуска не вернулся, а его в дисбат. А там его «обидели»… Он жить не хочет…

Ну, пипец, совсем на головушку «ку-ку». Да они все тут, похоже, по башке трахнутые. Им место в дурдоме… А мы то здесь причем?! С этим дерьмом общаться, да еще его лелеять и холить и входить в положение? Ага, сейчас! А кто виноват, что его обижают? Вон какой «лось» огромный, кулак, что 2-литровая банка… Тьфу, блин, дрожь противная в руках, что ни говори, а неприятно, когда от тебя арестанты бегают, да еще посредством твоего же оружия, горло себе хотят перерезать…

— А меня ипёт, что у него жизнь тяжелая? Вместо него прикажешь на нары садиться? А ну, вставай, сука! Руки за спину! Вперед!

Привел Михайлова, запер в камере, а у самого испарина на лбу и руки трясутся. Лелик посмотрел на меня и ничего не сказал, наверное, и так все понял.

Ему выпала очередь выводить «психа с табуреткой» на физиопроцедуры. Когда они вернулись, у Лелика нервно подрагивали губы, а у «любителя помахать табуреткой» красовался свежий кровоподтек аккурат посреди лба. Я тоже посчитал за благо промолчать и ничего не спрашивать.

Мде… стадо ублюдков и никак иначе! И «это вот» находилось в казармах с нормальными солдатами, а потом мы удивляемся волне насилия и дедовщины, захлестнувшей армию. Таких уродов надо сразу в тюрьму отправлять, а не в армию призывать в надежде, что они осознают свою «роль в истории» и займут достойное место в монолитном строю защитников Родины! Ага, сейчаззззззззз!

Во время кормления сидельцев обедом, мы обратили внимание, что у Михайлова ложка с просверленной дыркой и кружка с дыркой и алюминиевая тарелка… Непонятно!

После приема пищи, «табуреточник» приблизился к решетке, и заискивающе заглядывая нам в глаза, начал ласково нашептывать.

— Ребята, простите меня за недостойное поведение и поймите правильно, не хочу в тюрьму, тем более что меня совсем незаслуженно…

— Рот закрой, нам это неинтересно. Любого из вас спроси, все тут незаслуженно сидят. Прям, пай-девочки, куда деваться?!

— Нет не все! Вон Михайлов из 1-й камеры. Он — дезертир, сука! Уже 1,5 года отслужил и получил отпуск на «малую родину», а в часть не вернулся! Это же надо?! Уже «дедом» был! Лежи себе на койке, дрочи молодых и жди дембеля! А он, 3,14здюк, обоссался и не вернулся. Больше года бегал, пока не поймали! А когда в дисбат 3 года начислили, так он, сопля ублюдочная, в «опущенные» перевелся. Прикиньте?

— Какие еще опущенные?

— Ну, в «пробитые»…

— Лелик, ты чего-нибудь в тюремной иерархии понимаешь? Что за «пробитые»?

— Петух, что ли?!

— Во-во, петушня! Слушайте, парни, пустите меня в 1-ю камеру на полчасика к Михайлову…

Лелик взорвался и пнул сапогом по решетке камеры.

— Тьфу, твою мать! Пшел на *уй, придурок! Петушня гомосечная, бля, аж блевать с вас уродов тянет… Калоприемники сраные. Фууу, бля… Саня держи меня, пока я ему опять прикладом в бубен не на*ебнул!

— Я не петух! Я настоящий пацан, меня знаете, как били? Места живого не было, но я все вынес….

— Заткнись, говнюк, а то сейчас в твою жопу ствол автомата засуну и весь рожок выпущу, тварь петушиная… Прикинь Саня, жили мы себе спокойно в наивном неведении всей петушиной иерархии мерзопакостной, пока на этот гребаный пост не заступили. Твою мать, настроение на всю оставшуюся жизнь испоганили, тьфу… Жили бы себе как все нормальные люди… Ненавижу, пидары сраные…

Ночью (чтобы исключить контакт с нормальными военнослужащими) сводили всех арестантов в госпитальную баню. Что характерно, сами же соседи по камере не подпустили Михайлова к крану с водой, и он сидел в сточной яме в центре душевой и умывался фактически водой из канализации. Бррррр!

Огромный детина и так себя довел?! И зачем в бега подался?! О чем думал?! А сейчас мечтает о гангрене и ампутации ног как о великом счастье, только чтобы вырваться из мест заключения …. вернуться домой и выйти из категории «обиженных». Тихий ужас! Упаси Господи от такого зрелища! Скорей бы этот караул закончился, противно, слов нет. И куда только призывная комиссия смотрит, когда всех под одну гребенку призывает и дебилов умалишенных и вменяемых пацанов в едином миксере перемешивая?!

А потом удивляемся — дедовщина и дезертиры!

«Если хочешь быть здоров, закаляйся!» — данный лозунг, несомненно, известен всем и каждому еще по старинному черно-белому кинофильму «Первая перчатка». В котором, принимая контрастный душ, усатый и улыбчивый тренер команды боксеров напевает веселенькую песенку именно с такими словами.