Эдуард Басс - Команда Клапзуба

Еще никогда старый Клапзуб не был так озабочен, как сегодня. Он чуял в атмосфере что-то враждебное, коварное, но не мог понять, в чем дело. Ребята беззаботно гуляли – им-то что! Но сам он был как на иголках. В полдень старик принял решение. Ребят он запер в номерах гостиницы, чтобы с ними ничего не случилось, а сам отправился на разведку. Три креста не выходили у него из головы, но в чем тут дело, понять никак не мог.

Он сидел у дороги, смотрел на людей, и вдруг до него донесся шум и крики. Люди отбегали в стороны, теснились на тротуарах, а посреди дороги по направлению к стадиону двигались три кареты скорой помощи с красными крестами. Старый Клапзуб внимательно посмотрел на них, увидел три креста, подсчитал: одна, две, три кареты – сдвинул шапку и почесывал затылок, пока кареты не исчезли в воротах. Тогда он вынул трубку изо рта, сплюнул и пробурчал:

– Ах, черт возьми! Мерзавцы проклятые, вы значит… – и заморгал глазами.

– Да-да! – сказал он сам себе. – Такие черти на все способны. Миллион пропущенных голов… Хорошо, что я догадался, шакалы паршивые!

Вынув изо рта трубку, он выбил пепел, сунул трубку в карман и помчался сломя голову в гостиницу, стуча подковками башмаков.

Было ровно два часа дня, а в четыре за Клапзубами приехал автобус.

Обычно ребята ездили на стадион без багажа, но на этот раз Клапзуб стащил вниз по лестнице огромный чемодан, недавно купленный в Берлине; ребята даже не знали, что, собственно, в нем лежит. Слуга со швейцаром водрузили чемодан на крышу автобуса, ребята уселись, а старик, как обычно, устроился около шофера. Автобус зафырчал и покатил к стадиону. Старый Клапзуб повеселел было, но, как только по дороге увидел людей, которые, направляясь на матч, враждебно смотрели на его сыновей, не мог удержаться от проклятий и всю дорогу ругался.

Сыновья уже успели заметить странное настроение отца, но не могли понять, в чем дело. А теперь еще загадка: зачем этот огромный чемодан? На стадионе два служителя с трудом донесли его до раздевалки. Но старый Клапзуб молча ходил вокруг и только жмурился, как кот на солнце. А когда ребята стали раздеваться, он подошел к двери, ведущей в коридор, и запер ее, дважды повернув ключ.

Еще никогда ребята Клапзуба не одевались так долго, как в этот раз. Команда Барселоны уже давно вышла на поле, сорок пять тысяч зрителей ревели, кричали и свистели, судья с помощниками ходили как неприкаянные, – а клапзубовцев все не было. Наконец, среди черной толпы перед клубом что-то забелело, мяч взлетел высоко в воздух, и появилась команда Клапзуба. Сорок пять тысяч зрителей сразу замолкли и тотчас же покатились со смеха. Испокон веков, с тех пор как существует футбол, еще не появлялась на футбольном поле команда в такой одежде, какая сегодня была на клапзубовцах. Ноги у них были толстые, как бревна, а кто их видел вблизи, сразу понял, что они забинтованы под чулками, как это делалось на заре футбола. На коленях красовались резиновые бинты, похожие на автомобильные шины. Бедра спереди и сзади прикрыты толстыми каучуковыми прокладками, какими пользуются игроки в регби. Плечи и руки до локтя также закрыты резиновыми панцирями. На голове у каждого резиновый шлем гонщика-мотоциклиста. Но комичнее всего выглядело их туловище.

Все клапзубовцы были ужасно пузатыми.

Да, у этих юношей, которых весь свет знал как самых стройных и проворных, животы стали огромные. Они словно заплыли жиром и походили на одиннадцать колоссальных арбузов на неуклюжих ногах. Барселонские игроки от удивления были вне себя. Алкантара подошел и незаметно стукнул Франтика по спине. Рука его тотчас отскочила.

На клапзубовцах были резиновые панцири, надутые воздухом. Их тела были недоступны.

Алкантара разочарованно повесил нос, и команда Барселоны начала игру в большой растерянности. Смущена была и барселонская публика. Только в средней ложе кто-то потихоньку хихикал: это был старый Клапзуб, который потягивал трубочку; от стараний сдерживать смех у него по щекам текли слезы.

– Тысяча чертей! – бормотал он сквозь смех. – В таких костюмах не очень-то побегаешь. Но что делать! Жизнь человеческая дороже удобства. Только бы, черт побери, они не забыли, что я им говорил.

Но ребята не забыли и играли так, как учил их отец. Завладев мячом, они по возможности вели длинные поперечные передачи. Левый полузащитник – на правый край, правый – на левый, а крайние нападающие – между собой. Остальные сгрудились у ворот. В результате десять испанцев как сумасшедшие носились вскоре слева направо, и, прежде чем они подбегали к клапзубовцу, завладевшему мячом, – фр!.. – мяч над головами летел на другой конец поля, где никого из их игроков не было. Не успели они выругаться, как в их ворота был забит один гол, второй, третий, четвертый… Испанцы предприняли было попытку атаковать крайних нападающих, но клапзубовцы тут же перевели игру в центр. Испанцы всей командой атаковали' нападающих, но те послали мяч назад, где защитники и полузащитники свободно повели его к испанским воротам. Словом, игра приняла такой характер, что испанцам вообще не пришлось соприкоснуться с клапзубовцами, ибо не успевали они приблизиться к ним, как мяч уже летел в другую сторону. А по воротам клапзубовцы били издалека, но так резко и неожиданно, что только пять мячей вратарь вывел на угловой, а остальные – что ни удар, то гол. Во втором тайме Алкантара так разозлился, что без всякого повода вскочил двумя ногами Тонику на грудь. Раздался ужасный треск, Алкантара отлетел на десять метров, а Тоник стоял в центре поля сразу похудевший, и одежда висела на нем, как на вешалке.

– Ничего страшного, ребята, – крикнул из ложи старый Клапзуб, – я его опять надую!

И в самом деле, он сразу залепил и накачал доспехи, а когда солнце зашло, клапзубовцы выиграли матч со счетом 31:0!

– Миллион продырявленных камер! – хохотал отец, снимая с сыновей доспехи. – Сто треклятых офсайдов! Так им и надо! Я покажу, как ставить кресты над моими сыновьями!

Но зато у скорой помощи работы было по горло. Она не могла справиться с ней и по телефону запросила подмоги, ибо в этот день на трибунах стадиона от ярости лопнуло двести семьдесят пять испанцев.

– Послушайте, Алленби, еще словечко: на какое количество публики рассчитывают ваши люди?

– Четверть часа назад кассы продали сто шестьдесят тысяч билетов. Побиты все рекорды, Кормик!

– А каковы ставки?

– Три против одной в пользу Хаддерсфилда. Мы должны выиграть. Это наш гражданский долг!

– Благодарю вас, Алленби. До свидания.