Борис Косенков - Похищение сабинянок (сборник)

– Институт ты окончил с красным дипломом. Место тебе выделили прекрасное. А ты не поехал. Почему?

– Женился я, Господи.

– Женился – это хорошо, это дело богоугодное. Ну и что из этого следует?

– Жена не захотела уезжать в глушь… Да и сын у нас родился, теща помогала нянчить…

– Ну, ладно, пошел ты работать в столице. Тоже неплохо устроился. Уже и к открытию стал подходить. И вдруг все бросил…

– Мать заболела, Господи.

– Ну и что?

– Пришлось взять ее к себе, ухаживать за ней.

– У нее ж и другие дети были.

– Да, но у них были свои важные дела.

– А мать-то все равно умерла.

– Умерла… Пять лет проболела – и умерла.

– И опять ты начал почти сначала. Догнал коллег, стал потихоньку опережать… И снова стоп-машина!

– Второй ребенок родился. Пришлось и за ним ухаживать.

– А жена? Теща?

– У них ведь тоже работа!

– Тебе было поручено сделать великое открытие, а у них – так, обычная службишка. Разве можно сравнивать?

– Вот и жена говорила, что нельзя. Я, говорит, надрываюсь и на работе, и дома, а ты только сидишь и в одну точку смотришь. И кому они, говорит, вообще нужны, эти твои формулы?

– Человечеству, небось, нужны! Вот ты не сделал свое открытие, а теперь такой, как ты, только через пятьсот лет появится. Прогресс затормозился. Так?

Бог махнул рукой и вздохнул. Где-то далеко внизу от этого вздоха родился тайфун, окрещенный позднее Алисой.

– Ну, давай дальше.

– Жена запилила. Денег не хватало. Пришлось браться за преподавание, репетиторство и прочую ерундистику. Думать приходилось урывками.

– А ты бы бросил жену-то.

– Так ведь совестно как-то.

– Совестно ему! А божественного предназначения не выполнить не совестно?.. – Бог задумчиво почесал авторучкой за ухом. – Что же с тобой делать? Что тебе присудить за грехи твои?..

– Воля твоя, Господи, – склоняя чело, ответствовал раб божий.

На двери табличка: «ПРОЦЕДУРНАЯ», чуть ниже пришпилена бумажка с надписью от руки: «По списку № 1».

В мягких, удобных креслах ожидают очереди двое пожилых мужчин. Оба увлеченно читают свежие газеты. Один из мужчин – с чубом, начесанным на левый глаз и маленькими усиками под носом – неодобрительно хмыкает:

– И что у вас там творится, в России! Болтают, болтают…

Второй – рябоватый, тоже с усами, но пышными, во всю губу – хмуро соглашается:

– Да, болтунов развелось немало. Прямо скажем, проболтали империю. А ведь какая страна была – весь мир поглядывал с удивлением и опаской. И вот – довели до ручки!

– Значит, капут России? – ехидничает чубатый.

– Ну, нет! – ухмыляется в усы рябой. – Болтуны болтунами, а есть еще в стране и люди дела. И название себе они взяли подходящее: национал-большевики.

– Название хорошее, Иосиф Виссарионович. Мы тоже в свое время назывались национал-социалистами. Потом уже сократили до нацистов.

– Еще генерал там один был. Решительный мужик. Ох, как он рубанул по оппортунистам!

– Да, – соглашается чубатый. – Это по-нашему.

– А этот, из перерусских русский? У которого отчество подкачало? Как он заявил? «Придя к власти, мы железной рукой наведем порядок…» Да, я всегда говорил: первым делом должен быть порядок. Будет порядок – будет и социализм. Будет социализм – будет и хорошая жизнь.

– Согласен, – вставляет чубатый. – Порядок нужен. Я бы только уточнил: новый порядок!

– И не просто новый, а железный! Миллионов десять расстрелять, миллионов двадцать посадить – и все!

– А сионисты шум не поднимут? Знаете, это всемирное еврейство…

– Да ну, ерунда! Это в Германии каждый человек на счету. А Россия большая, народу там столько, что никакая перепись не учтет. Для нее пара десятков миллионов – капля в море. Никто и не заметит!..

Дверь с табличкой распахивается, оттуда доносятся крики, стоны, пышет жаром, в нос шибает запах серы. Здоровяк в синем халате с вилами в руках хриплым голосом выкрикивает:

– Следующие! Проходите!

Мужчины встают.

– У вас сегодня что, партайгеноссе? – любопытствует чубатый.

– Котел со смолой… А у вас?

– Раскаленная сковородка… Кстати, – обращается чубатый к здоровяку, – вчера у меня в котле смола даже не закипела, – голос у него срывается на визг. – Непорядок! Если и сегодня сковороду не раскалите, как следует, буду жаловаться начальству!

– С топливом перебои, – хмуро почесывая рожки, сообщает здоровяк. Его длинный хвост с кисточкой на конце нервно постукивает по полу. – И цены на энергоносители опять подскочили.

– А я говорю – непорядок! – сердится чубатый, с трудом удерживаясь от истерики. Потом все же берет себя в руки, поворачивается к собеседнику. – Ну, счастливо, Иосиф Виссарионович!

– До встречи, Адольф! – откликается рябой. – Заглядывайте после ужина, битву под Москвой разыграем.

– Обязательно! И берегитесь! У меня для вас заготовлена новинка!

– Ладно, ладно, посмотрим…

Продолжая переговариваться, оба скрываются за дверью.

Вы насчет обмена? Проходите, смотрите. Квартира у меня в полном порядке. Потолки? Ровные. Полы? Гладкие. Или наоборот, какая разница!.. Слышимость? Отличная!.. В смысле – нормальная, как у всех. Соседи? Приличные. Мальчишки в подъезде? Нет, не собираются…

А у вас, стало быть, соседи да мальчишки житья не дают? Да, у каждого свои проблемы. Впрочем, я согласен на любые условия. Отчего меняюсь? Да нет, никакого секрета. Объясню.

Моя квартира, как видите, на четвертом этаже. Раньше надо мною жил профессор, он в сельхозинституте преподавал. А когда вышел на пенсию, решил в село переехать. На природу его, видите ли, потянуло. А вместо профессора поселился бывший сельский механизатор широкого профиля, а ныне слесарь-сантехник Гена Портнов.

Прекрасный парень, я вам скажу! Пьет в меру, трудится добросовестно. И руки золотые: любой механизм до ума доведет – хоть пылесос, хоть телевизор. Причем за так, по-соседски. Одна только беда: умельцем он оказался.

Представьте себе: вечером приходишь домой. Злой, усталый. Умоешься, поужинаешь, на диван приляжешь. Только телик включишь – и тут вдруг др-р-р! Дрель, стало быть, зарычала. А чуть погодя – ухх! ухх! ухх! Это молоток заталдычил. Потом – вж-ж-ж, вж-ж-ж. Пила… Десять минут – др-р! Полчаса – ухх! Три часа – вж-ж-ж!

Но и это еще цветочки. Вы, я вижу, человек деликатный, стесняетесь спросить, чем у меня попахивает. Я-то уже притерпелся. Нет, в санузле у меня полный порядок. Это просто Гена свои составы пробует. Лаки там всякие, краски, растворители, разбавители, разжижители. Он ведь человек творческий, ему обычные не годятся, он обязательно что-то свое должен придумать.

Я, когда с работы иду, сразу принюхиваюсь, каким ароматом нас нынче Гена попотчует. Вчера, к примеру, простым бензином несло. В прошлую среду почему-то сиренью. А в воскресенье такое амбре по подъезду расползлось, что кто-то спросонья пожарную команду вызвал. Воскресенье, говорите, выходной? А Гена у нас трудоголик. Он по деревенской привычке встает ни свет, ни заря и праздников не признает. Ни государственных, ни церковных.