Джейн Мэй - Он, она и собака

– Может быть, но отношения строятся годами. А взять собаку из приюта – дело пары часов. Можно купить кота, то есть пса, в мешке.

Я уже сообразил, что Боб относится к той категории людей, которые все тщательно взвешивают и планируют загодя. Вот только причем тут был мешок, я так и не понял.

В общем, я встал с лежанки, неторопливо потянулся и уже собрался демонстративно отойти в дальний конец клетки (так сказать, намекнуть, что аудиенция окончена), когда дверь приюта распахнулась и вошла наша Главная.

Я знал, что сегодня нас ждут свежие косточки с рынка по соседству. Их запах, оглушительно-прекрасный, заметался в воздухе. В ту же минуту приют наполнился многоголосым лаем и тявканьем.

– Тихо! – рявкнула Главная. – Тихо, все!

Лай стих. Обитатели приюта знали, что самым крикливым попросту ничего не дадут.

Меж тем Главная направилась к моей клетке.

– Добрый вечер, – сказала она Джейн и Бобу. – Меня зовут миссис Конклин. Вижу, вы рассматриваете нашего Майлса.

Мои уши непроизвольно дернулись, тело подобралось. Я уже некоторое время жил с этим именем, чтобы откликаться на него почти инстинктивно.

– Майлс? – переспросил Боб, округляя глаза. – Как… Майлс Дэвис?

– Вы угадали, – кивнула Главная. – Я – ярая поклонница игры на трубе.

– Боб тоже! – воскликнула Джейн. – Видишь, милый? Это знак!

– Только давай не будем во всем искать перст судьбы, Джейн, – поморщился Боб. – Мы ничего не знаем об этой собаке.

Главная тотчас принялась цитировать заученный наизусть текст, который, по моему мнению, является полной ерундой:

– Майлс хорошо воспитан, потому что это домашний пес, а не бродяга. К сожалению, хозяева выбросили его на улицу, поэтому мы его и подобрали.

Редкое вранье! Никто меня на улицу не выбрасывал.

– Как все домашние собаки, Майлс не писает в помещении, а просится на прогулку. Кстати, это умный песик, – все гундела Главная. – Именно поэтому он ведет себя довольно недоверчиво и редко расположен к случайным прохожим.

– Вот это правильно, – похвалила Джейн. – Мы же в Нью-Йорке живем. Тут не стоит доверять каждому встречному.

– С этим не поспоришь, – сказала Главная, поджав губы. – Вот я в свое время была слишком доверчивой и вышла замуж за своего первого мужа. Ух, и намучилась я! И этот ужасный развод…

Боб и Джейн обменялись взглядами, которые я не сумел расшифровать. Боб даже чуть поморщился, словно сразу после слов Главной его укусила в спину здоровенная блоха.

– Как вы считаете, – спросила Джейн, – у Майлса были жестокие хозяева? Как можно выгнать на улицу такого очаровашку? Объявлений о пропаже не было? Может, Майлс просто потерялся.

– Увы, никаких объявлений за несколько месяцев. – Главная вздохнула. – Мы нашли его в Бронксе. Бедняжка лежал на пороге старого здания, которое собирались сносить. Он был очень слаб, нога сломана, он сильно отощал. Вы бы видели, как он трясся. Нам пришлось повозиться, чтобы привести его в норму.

У Боба вытянулось лицо.

– Как можно быть столь жестокими к животным! Выкинуть из дома в зимнюю стужу!

Я немедленно потеплел к этому парню, хотя никто не выкидывал меня из дома. Ведь каждая собака знает, что это значит – неприкаянно скитаться по холодным улицам, когда живот сводит от голода.

Главная тяжело вздохнула:

– К несчастью, такое случается нередко. Скольких бы несчастных мы ни спасали, число бродячих собак по городу не уменьшается. Каждый год без крова остается не менее сорока тысяч животных.

– Вот видишь? – сказала Джейн. – Именно по этой причине мы должны взять собаку из приюта, а не покупать в клубе. Боб, милый, у тебя всегда были собаки с родословными, но не пора ли дать шанс менее удачливым парням?

О, как она была права!

Боб трижды почесал затылок, потеребил волосы и подвигал подбородком.

– У вас есть мысли, какие именно породы перемешались у Майлса в крови? – спросил он.

Главная нахмурила лоб и вперила в меня неподвижный взгляд. Мне показалось, что меня сканируют.

– Ну, эти большие уши и глаза явно принадлежат чи-хуахуа…

«Моя мамочка», – подумал я.

– А вытянутое тело и короткие ноги… хм, пожалуй, от таксы.

Мой папаша. Мы не встречались, потому что ублюдок смотался раньше, чем мать поняла, что произошло.

– Однако у Майлса такая морда… и эти черные пятна… есть что-то от немецкой овчарки, видимо, несколько поколений назад была и такая вязка. – Главная задумалась. – И самое забавное! Видите, какой у мальчика хвост? Словно тугая баранка с белым кончиком. Это от бассенджи, очень дружелюбная порода, которая – только представьте! – не умеет лаять! А шерсть… хм, возможно, фокстерьер или корги. Сами видите, Майлс – редкий экземпляр…

Ага, предлагаю свой перевод: уродливая дворняга.

– На мой взгляд, – вмешалась Джейн, – он симпатяга.

Вот это да! Как только меня в жизни не называли, но «симпатягой» никогда прежде.

Я повнимательнее вгляделся в лицо Джейн, пытаясь понять, искренне она говорит или просто пытается быть вежливой. Она улыбнулась и протянула руку ко мне сквозь прутья решетки. Я с достоинством приблизился, понюхал и лизнул ее пальцы. Они оказались солеными.

– Щекотно, – сообщила она, хихикнув, и потрепала меня по загривку. – Небось, жаждешь убраться из этого неуютного местечка?

«О, – подумал я с тоской, – ты даже не представляешь, как сильно жажду!» Пожалуй, следовало показать этой девице, насколько дружелюбным я умею быть. А то, чего доброго, решит, что я необщительный.

Словно прочитав мои мысли, Главная открыла дверцу клетки. Я с визгом бросился к Джейн. Она радостно прижала меня к себе, и я почувствовал, как в ее груди торопливо бьется сердце. Кстати, у этой мадам оказались на удивление крепкие и большие сиськи!

Я принялся в восторге облизывать ей лицо. Может, это вообще был мой последний шанс найти себе хорошую любящую семью. Новый дом, новая жизнь, ласковая хозяйка и… и Боб. Боб, разобраться в котором мне еще не удалось.

Джейн засмеялась и передала меня своему спутнику.

– Малыш, ты не меня должен убеждать, а этого сурового парня. Ну-ка обслюнявь ему лицо!

Я колебался лишь секунду. Признаться, до этого момента я никогда не целовал мужчину. Не то чтобы это меня смущало, но был страх перегнуть палку. Мужчины ведь не слишком любят сантименты. Однако я был просто обязан завоевать сердце Боба. В общем, настороженно понюхав его нос, ухо и подбородок, я выбрал подбородок. Кожа оказалась щетинистой и очень мужественной на вкус. В общем, не встретив сопротивления, я лизнул еще и нос, и ухо.

– По-моему, только дворняжки способны на подобную любвеобильность, – заметил Боб, чуть отстраняясь и внимательно меня разглядывая. – Помню, самым ласковым моим псом был пудель, которого мы завели еще с Кэти. Да и тогда меня разве что клевали влажным носом в щеку.