Линда Николз - Счастливая ошибка

Вчера Моника заказала билеты на рейс Нью-Йорк – Сан-Франциско, полет должен был длиться приблизительно пять часов. Однако в самый последний момент возникли неполадки с одним из двигателей, и пассажиры в ожидании вылета в течение часа томились в салоне самолета, стоящего на взлетной полосе. Потом сообщили, что полет задерживается, и пассажирам было предложено временно разместиться в отеле аэропорта. Кое-кто так и поступил, но на Джейсона накатил очередной припадок ярости, и он обменял билеты на самолет другой авиакомпании.

Полет проходил отвратительно, самолет швыряло из стороны в сторону, а самое ужасное было то, что лайнер делал остановку то ли в Питсбурге, то ли в Милуоки. Моника находилась в таком состоянии, что даже сейчас не могла вспомнить, где именно. В результате они приземлились в Сан-Франциско сегодня утром и еле-еле получили багаж. При этом Голдинг всю дорогу бесновался, обвиняя ее во всех смертных грехах, и, разумеется, не признавался, что по собственной глупости обменял билеты на такой неудобный рейс. У Джейсона всегда был скверный характер, но в последнее время он стал просто невыносим.

Моника покачала головой, еще крепче ухватилась за ручки кожаной сумки и пересчитала багаж. Один чемодан, другой, сумка… Кажется, ничего не пропало. Удивительно!

– Где носильщики? Где? – раздался громкий возмущенный голос Голдинга. – Я – больной человек, перенесший тяжелую операцию! И не могу отыскать носильщика! Безобразие!

Моника потерла виски. Господи, как она устала от мужа! От его дурацкой болезни, от бесконечных, ничем не оправданных капризов и придирок, от мгновенных перепадов настроения, от ехидных насмешек, которые она вынуждена пропускать мимо ушей, притворяясь, что все в порядке. Вот и сейчас Джейсон с подозрительным видом наблюдал, как носильщик и водитель такси грузят в багажник их вещи, и постоянно делал им замечания. Моника тяжело вздохнула и, улучив момент, когда муж отвернулся, сунула в карман носильщику банкноту в двадцать долларов.

Наконец багаж, включая инвалидное кресло, был погружен в такси, водитель сел за руль, Моника и Джейсон заняли места сзади, и машина тронулась. Домой, скорее домой! Мысль о доме, горячей ванне и теплой мягкой постели не выходила у Моники из головы с первой минуты их неудачного полета, и вот теперь мечта начинала сбываться. Джейсон, правда, не сообщил жене о своих планах на сегодняшний день, но даже если сейчас он объявит, что у него дела и надо куда-нибудь ехать, она не двинется с места. Все, с нее довольно! Только домой.

Моника удобно устроилась на заднем сиденье и, с наслаждением вытянув уставшие ноги, уставилась на свои новые туфли. Для чего она их купила? Нет, туфли, конечно, очень красивые, из дорогой тонкой кожи, узконосые, на тонких каблуках, но для долгого путешествия они совершенно не годятся. И Моника, скинув туфли, засунула их под сиденье.

– Моника, подвинься! – капризно потребовал Джейсон. – Ты занимаешь очень много места.

Он раздраженно открыл свой кейс, едва не двинув крышкой по лицу жены, и стал просматривать какие-то бумаги. Моника благоразумно молчала и смотрела в окно, пытаясь вспомнить, сколько денег осталось у нее в кошельке. Приблизительно сто пятьдесят долларов и кредитные карточки "Виза" и "Америкэн экспресс". Машина миновала окраину, въехала в город и, к удивлению Моники, помчалась на восток – в деловой центр.

– Куда мы едем? – оторвав взгляд от окна и поворачиваясь к мужу, растерянно спросила она.

– Мы едем в мой офис, Моника, – презрительно усмехнувшись, ответил он. В последнее время Джейсон предпочитал разговаривать с ней оскорбительно или насмешливо.

– В твой офис?

– А куда же еще? Надеюсь, ты не забыла, почему мы раньше времени покинули больницу? Конечно, забыла! Ладно, напомню: мы собирались проверить, как идет ремонт в моем офисе, и застукать этих бездельников на месте.

Моника ничего не ответила, лишь плотно сжала губы и снова отвернулась к окну. Спустя некоторое время такси въехало на Маркет-стркт и остановилось у дома номер 949. Водитель вышел из машины, стал выгружать багаж, но Моника даже не пошевелилась. Она продолжала молча, с безучастным видом смотреть в окно.

Демонстративно вздыхая и охая, Голдинг выбрался из машины и стал ждать, когда водитель достанет из багажника складное инвалидное кресло и он опустится в него. Эта идея Джейсона кататься в кресле, изображая безнадежного инвалида, была, с точки зрения Моники, абсолютно абсурдной. Она слышала, как врач на прощание говорил мужу, что ему, конечно, не стоит переутомляться, и рекомендовал пешие прогулки. А он уселся в это дурацкое кресло на потеху публике!

Водитель остановился, ожидая дальнейших указаний, Голдинг же, видя, что жена все еще сидит в машине, подкатил в кресле к закрытому окну и возмущенно заорал:

– Моника! Выходи! Я же не могу нести багаж!

– Позвони в службу безопасности! – не опуская стекла, крикнула ему Моника. – Они спустятся и помогут тебе отнести вещи в офис!

– Ты с ума сошла? Почему не выходишь? И немедленно опусти стекло! Я ничего не слышу!

Водитель распахнул переднюю дверцу, сел за руль и, глядя на Монику в зеркальце заднего обзора, спросил:

– Вы выходите или едете дальше?

Моника задумчиво посмотрела на него, а затем перевела взгляд на сидящего в инвалидном кресле мужа с красным, перекошенным от ярости лицом.

– Нет, я не выхожу, – тихо ответила она. – Я еду дальше.

– Как скажете, – равнодушно пожав плечами, промолвил водитель. – Куда вас отвезти?

В салоне воцарилось молчание, а затем Моника ответила:

– Сначала в Уэллс-Фарго, а потом обратно в аэропорт. – И, заметив удивление на лице водителя, усмехнувшись, добавила: – Мое путешествие только начинается.

Джейсон яростно колотил рукой по стеклу, пытался открыть дверцу машины, что-то кричал, но Моника не обращала на него внимания.

– Эта дверь надежно заперта? – спросила она у водителя.

– Разумеется! – откликнулся он и снова удивленно посмотрел на нее в зеркальце заднего вида. – Так куда вас везти?

– На ленч, – улыбнувшись, ответила Моника. – Очень есть хочется.

Испытывая необыкновенный душевный подъем, Джина Туччи ехала в машине в центр города, туда, где находился офис Голдинга. По ее прикидкам финал драмы под названием "Сведение счетов с психотерапевтом" должен был начаться после одиннадцати утра, и Джине не терпелось стать ее участницей. А как же иначе? Ведь если бы не она, проницательная и умная женщина, и нанятый ею частный сыщик, этот аферист Голдинг так и продолжал бы свою врачебную практику, обманывая доверчивых клиентов!

В последнее время Джина много злилась, раздражалась, нервничала, но теперь все отрицательные эмоции исчезли, уступив место азарту и желанию припереть психотерапевта к стенке. Правда, иногда Джину мучили угрызения совести: она переживала за наивную Мэгги, которую сегодня ждало нелегкое испытание в офисе Голдинга, но утешала себя тем, что ее подруге давно пора повзрослеть и воспринимать жизнь такой, какая она есть. В жизни случается всякое, и надо быть готовой к неприятностям – именно об этом на протяжении целого года Джина твердила подруге.