Сюзанна Форстер - Приходи в полночь

Она никогда никому так не доверяла, никогда так не любила.

Немного позже, сонно приподняв голову, она поняла, что он развел в камине огонь и предлагает выпить кальвадоса и завернуться в теплый плед из шерстяной фланели.

Она встала и с мечтательной улыбкой на губах приняла от него бодрящий напиток.

– С тобой хорошо, как в горячей ванне, – пошутила она. – Я так расслабилась, что, наверное, уже не в состоянии буду двигаться.

– Как раз то, что доктор прописал?

– Да… да.

Комната наполнилась запахом горящих поленьев и ароматом кальвадоса. Ник сел рядом с Ли на диван и, обняв ее, поплотнее завернул в плед. Так они молча сидели какое то время, потягивая кальвадос и глядя на огонь, пока наконец Ли не обратила внимание, что куда то исчез портрет его матери. Наверное, он убрал его, пока она дремала.

Реальность встала перед ней со всей резкостью, и она отодвинулась от Ника. Ли с грустью вспомнила о своих фотографиях, которые нашла в темной комнате. Грустно спросила, зачем он их сделал.

Он даже удивился ее непонятливости.

– Я же фотограф, Ли. Когда я вижу что то красивое, я это снимаю. Мы только что занимались любовью, в ту ночь мы занимались с тобой любовью по всему дому, если ты помнишь. Потом ты уснула на моем водяном матрасе, и я никогда ничего подобного не видел. И моим первым побуждением было запечатлеть тебя такой, в свете лампы.

Его мотив и польстил, и озаботил ее. Казалось, он не понимал, что вторгся в ее частную жизнь.

– Некоторые из снимков были увеличены. Зачем?

– Я не заметил теней, пока не проявил пленку. Они меня заворожили, и я продолжал увеличивать, чтобы посмотреть, на что они похожи.

– И на что они оказались похожи? – Он виновато улыбнулся:

– На тени.

– Правда? Только и всего? – Но Ли еще не успокоилась окончательно. – А другие фотографии? – осторожно спросила она. – Со сценами насилия?

Он удивился:

– А, ты, наверное, говоришь о фотографиях Манни. Это мой протеже.

– Изучает фотографию?

– Нет, Манни – маленький жалкий крысенок из баррио, который вломился в мой дом в Сан Рамоне. Я заключил с ним сделку. Если он сфотографирует для меня те места, я заплачу ему за снимки, которые мне пригодятся. Это была его первая пленка.

Ли поставила бокал на столик.

– Но вся эта жестокость, Ник… Разве ребенок должен это видеть?

– Ли, он живет в этой жестокости. Пусть уж лучше фотографирует, чем принимает в этом участие. Его работы грубы, ему, конечно, недостает техники, но они – жизненны.

– Тебе удастся как то их использовать?

– Может быть. – Он пожал плечами и сделал глоток кальвадоса. – Хочу устроить выставку. Названия пока нет… Фотодневник мальчика из баррио. Что то в этом роде.

Глядя, как он потягивает свой напиток, Ли в который раз спросила себя, что на самом деле за человек Ник Монтера. Никакое образование, никакие учебники не могли ей помочь в разгадке этой тайны. Он был сложной натурой, как любой художник, и обладал яростью изгоя. Но он не был убийцей. Он протянул руку помощи ребенку, находящемуся в отчаянном положении. И казалось, был больше озабочен тем, чтобы показать жестокость, но не творить ее.

Ник тоже поставил бокал на столик.

– Ты действительно так огорчилась из за этих фотографий? Прости, Ли. Я не думал, я просто действовал.

Она облизнула губы, не совсем понимая свои ощущения.

– Ладно, ничего.

– У нас гораздо более серьезная проблема. Кто то напал на тебя этой ночью. – Ник нашел ее руку под пледом и переплел свои пальцы с ее. – Кому могло понадобиться причинить тебе вред?

– Я могу думать только на одного человека.

– На Доусона?

– Нет… на Джека Таггарта. Мне кажется, это был Таггарт, – внезапно проговорила она, вспомнив слова полицейского.

– Ты что то про него выяснила?

– Нет, но в тот день, когда я с ним обедала, он сказал, что хотел бы тебя убить. А потом передумал и заявил, что предпочел бы добраться до женщины, которую ты любишь, и убить ее у тебя на глазах.

– Боже, да этот парень ненормальный!

– Подумай, Ник, – настаивала Ли. – Это имеет смысл. Если Таггарт считает, что ты украл у него девушку, он, со своим искаженным представлением о возмездии, должен напасть на меня… и снова подставить тебя.

В голове у Ли начала складываться картина происшедшего. Мысли бежали с такой скоростью, что она не слышала клацанья когтей по плиткам пола, негромкого, но резкого крика. Но когда Мэрилин показалась на пороге комнаты, Ли прижала ладонь к губам. Она забыла про Скромника.

– Котенок! Боже мой, Ник, котенок. Надо поехать ко мне. Я оставила его там!

Стоя как можно ближе к огню, Ли растирала заледеневшие пальцы. Ник был решительно против того, чтобы она ехала вместе с ним за котенком. Она доказывала, что Скромник Ника не знает, что он никогда не пойдет к чужому человеку, но аргументы Ника были более весомы.

– Я не знаю, что там у тебя дома, – сказал он. – Может, напавший остался и ждет тебя. В студии ты будешь в безопасности.

Ли предложила позвонить в полицию, но настаивать не стала. Теперь она об этом пожалела. Прошло два часа, а Ник все не возвращался. Ожидание было пыткой, но волновалась она не за себя, а за него. Если ее там кто то поджидал, что могло помешать этому человеку напасть на Ника? Беспокоилась она и за котенка. Шум нападения мог перепугать Скромника.

Где то в доме зазвонил телефон. Ли стремительно бросилась осматривать помещения. Она вспомнила, что видела телефон на кухне, но не совсем точно знала, как туда пройти. Там она была только один раз.

Идя на звук звонков, она из гостиной перешла в неосвещенную столовую. Когда она добралась до кухни, уже включился автоответчик. Он принимал сообщение. В темноте светилась соответствующая кнопка.

– Ник! – позвал сердитый женский голос. – Ты не можешь вечно избегать меня. Ради тебя я пошла на огромный риск. Я солгала ради тебя, Ник. Мог бы хотя бы снять трубку!

Ли уставилась на аппарат, не веря своим ушам. Голос был похож на голос Полы Купер. Ли была абсолютно уверена, что это ее голос, но она не понимала, зачем Пола звонила Нику и что она подразумевала под ложью ради него.

В следующее мгновение Ли поняла, что это может означать. Смысл имело только одно толкование… Свидетельские показания Полы были ложью. Ли бросилась снять трубку, но опоздала, услышав только гудки. Она положила трубку с чувством нарастающего ужаса. Пола пыталась дозвониться и до нее, но Ли не знала зачем, и что то подсказывало ей: лучше и не знать, что это сообщение было лишь верхушкой айсберга. Пола сказала, что в ту ночь, когда умерла Дженифер, Ник был с ней. Если она солгала, то у Ника нет алиби на тот вечер, что означало – он мог быть убийцей.

Из за этого звонила Пола? Хотела предупредить ее насчет Ника? Ли попятилась, потом оглянулась, обшаривая взглядом темное помещение. Ее мысли потекли сразу в двух направлениях – собственная безопасность и неминуемое возвращение Ника.