Андреа Янг - Соблазн в шелках

– Ваша память вам не изменяет, мистер Гамильтон. Пока не наблюдается признаков старческого слабоумия.

Она пожалела, что не удосужилась получше подкрасить губы. Не помешало бы и ресницы чуть-чуть подкрасить. Хотя глаза у нее большие, ярко-зеленые, ресницы все же несколько светловаты.

– Не дерзите мне. Я ведь подумал, что это был случайный эпизод.

– Ошибаетесь, условие пари включает десяток подобных выездов. А в перерывах между веселенькими приключениями я исполняю роль девочки на побегушках: готовлю чай, вылизываю сапоги босса и вообще всячески ублажаю его ущербное «эго».

Он еле заметно улыбнулся, и Клодия подумала, что либо Гамильтон не поверил ни одному ее слову, либо поверил, и его это позабавило.

– Можно узнать, что вы собираетесь выиграть?

Ее так и подмывало сказать: «Деньги, а вы что подумали?» – но ей не хотелось, чтобы Гамильтон решил, будто нужда толкнула ее на отчаянный поступок. Кроме того, одним из условий сделки была конфиденциальность. У Райана чесались руки привлечь прессу, сделать снимки Клодии во всем ее блеске и поместить фотографии на страницах газеты «Эхо». Он даже самолично придумал броские подписи. «Длинноногая рыженькая соблазнительница обнажается ради благотворительных целей». Он уже предвкушал, как насладится этой сомнительной рекламой, но Клодия пригрозила убить его, если Райан произнесет хоть слово. Люди могут подумать, что она какая-нибудь спятившая эксгибиционистка!

На нее вдруг нашло вдохновение, и Клодия сказала:

– Бутылку шампанского на борту «конкорда», летящего на Таити.

– Великолепно, если не считать того, что «конкорд» не летает на Таити.

«Следовало бы догадаться, что ты относишься к числу всезнаек!» – сердито подумала она. Как только Гамильтон отвернулся, чтобы прочитать плакаты на степах, девушка беззастенчиво окинула его внимательным взглядом с ног до головы.

Он существенно отличался от традиционного типа клиента в классическом костюме. На нем были удобные брюки серо-оливкового цвета, сорочка более светлого оттенка и замшевый пиджак – вещь небрежно элегантная и безумно дорогая.

Клодии вдруг вспомнилась ее подруга Кейт, у которой имелась собственная классификация мужчин, согласно которой все они подразделялись на четыре категории:

Категория I: мужчины, не заслуживающие того, чтобы ради них брить ноги (под эту категорию подпадали 90 процентов мужчин).

Категория II: мужчины, заслуживающие того, чтобы ради них брить ноги (по только в том случае, если на вас надета юбка).

Категория III: ради этих стоит брить ноги, независимо от того, что на вас надето.

Категория IV: мужчины, ради которых стоит не только обработать ноги депиляторным кремом, но и добавить отшелушивающий крем.

Вне всякого сомнения, этот мужчина относился к категории IV. Конечно, если вам нравится такого рода мрачная, довольно опасная мужская красота.

– Надеюсь, вы пришли сюда не для того, чтобы убить время, – заметила девушка. – Не изволите ли изложить суть дела.

– Меня привело сюда праздное любопытство, – задумчиво произнес Гамильтон, продолжая разглядывать плакаты. – Мне любопытно узнать, что за примитивный пошляк зарабатывает себе на жизнь подобным образом.

Хотя Клодия на все сто процентов была согласна с ним в том, что Райан – примитивный пошляк, сейчас она не хотела признавать это.

– Главное направление бизнеса моего кузена – услуги малолитражных такси, – объяснила девушка. – Киссограммы – побочный бизнес. Кстати, некоторые люди считают киссограммы забавными… Я имею в виду нормальных людей, обладающих чувством юмора.

Гамильтон пристально посмотрел на нее.

– Вы имеете в виду таких людей, как вы?

– Естественно.

– Значит, вам доставило бы удовольствие, если бы какой-нибудь полуголый Тарзан ворвался к вам в разгар приятного ужина?

Клодия чуть не вздрогнула, живо представив себе эту картину. У Тарзана, который в настоящее время работал у Райана, были руки, похожие на макароны, и он исполнял свой номер в устрашающего вида синтетической леопардовой шкуре.

– Да, меня бы это позабавило, обожаю Тарзанов. И если вы явились сюда, чтобы высказывать ехидные замечания, то, извините, у меня есть дела поважнее, чем вас выслушивать.

– Я явился не за этим. – Гамильтон сложил на груди руки. – Мне хотелось бы узнать, сколько заплатила моя дочь за ваше представление?

Клодия остолбенела от неожиданности.

– Неужели та смуглая девушка в ресторане – ваша дочь? – спросила она наконец. Теперь Клодия видела, что между ними есть некоторое сходство, но Гамильтон слишком молод, чтобы быть ее отцом.

Она заметила, что его позабавило ее замешательство, как будто он прочел ее мысли. И глаза у него были не такие уж ледяные, как ей показалось вначале. Почему-то они вдруг напомнили Клодии озера в Исландии, которые на первый взгляд кажутся ледяными, а на самом деле теплые, потому что на дне их бьют горячие источники.

– У меня одна дочь, по крайней мере мне не известно о существовании другой. Но такой, как Аннушка, более чем достаточно. И, к вашему сведению, ей всего шестнадцать лет.

– Шестнадцать? – изумилась Клодия. – Я бы дала ей…

– Знаю, она выглядит на двадцать три года с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать с половиной лет.

– Она назвалась вашей подружкой.

– Я догадался. Вы заявили об этом достаточно громко, так что половина населения центральной части Лондона теперь в курсе. Я повторяю свой вопрос: сколько?

Клодия помедлила в нерешительности.

– Зачем вам знать?

– Чтобы вычесть эту сумму из денег на карманные расходы. Очевидно, дочь получает больше чем нужно, если позволяет себе оплачивать дурацкие розыгрыши.

Хотя в глубине души Клодия ему посочувствовала, признаваться она в этом не собиралась.

– Не слишком ли суровые меры вы намерены предпринять? К тому же я, пожалуй, не смогу предоставить вам такого рода информацию. Это противоречит нашим моральным принципам.

– Моральным принципам? Моральным принципам? – Звонок телефона прервал его возмущенные возгласы.

– Мини-такси Райана, – ответила Клодия. Поступил заказ на обычный рейс в аэропорт, и пока она записывала адрес, Гамильтон не сводил с нее проницательного взгляда. Реагировать на его взгляд с холодным достоинством становилось все труднее.

– Если вы намерены все утро торчать в офисе, то, надеюсь, не рассчитываете, что я стану поддерживать с вами светскую беседу? – сказала она. – Я сегодня не в лучшем настроении, и мне не хочется общаться с человеком, который обращался со мной так, словно у меня чума.

– Чума? – фыркнул он. – Вы еще легко отделались! – Гамильтон шагнул ближе, и Клодия снова почувствовала дразнящий запах его лосьона, воспоминания о котором преследовали ее со вчерашнего вечера. Запах был едва уловимый – шепчущий. Клодия вдруг почувствовала, как сладко замерло сердце.