Татьяна Алюшина - Побег при отягчающих обстоятельствах

Бесполезно!

– Ну нет! – прошептала она. – Так просто я не уйду!

Она осмотрела комнату и увидела на небольшом журнальном столике чайную посуду возле электрического чайника.

«Значит, должен быть и нож», – удивляясь своей спокойной рассудительности, продолжала поиски Вика.

Открыв сначала одну, а потом вторую из стоявших возле столика тумбочек, осмотрев их содержимое, нашла-таки то, что искала: стеклянную банку, из которой торчали вилки, ложки и в том числе два ножа. Взяв нож, она метнулась назад к столу, торопясь осуществить действие, именуемое в милицейских протоколах банальным взломом.

И услышала приближающиеся шаги в коридоре!

Не успев осознать, что делает, Вика хлопнула по кнопке, выключая лампу, и присела на корточки, спрятавшись за столом.

Дверь стала открываться.

«Господи боже мой, нет! Только не сейчас! Иди, иди дальше!» – умоляла она.

– Света! – спросил негромкий мужской голос. – Вы там что, чай пьете?

Вика не расслышала, что ему ответили, но дверь закрылась, и шаги стали удаляться.

«Спасибо тебе! Спасибо! Спасибо!» – выдохнула она, чувствуя выступивший на лбу холодный пот, поняла, как сильно испугалась.

Ну, пугайся не пугайся, а теперь уж точно она просто так не уйдет! Вика поднялась, включила лампу и, немного повозившись, открыла ящик. Степкина история болезни лежала сверху всех бумаг. Вика схватила ее и уже собиралась закрыть стол, когда обратила внимание на белый конверт без всяких надписей. Прижав к груди драгоценную папочку, она открыла конверт и достала из него три знакомых цветных листочка с теми самыми анализами ее сына, за которые она заплатила кучу денег. Быстро сунув и конверт и бумажки в историю болезни, она задвинула ящик и с помощью ножа заперла его.

Обратный путь, с теми же предосторожностями, Вика проделала в два раза быстрее, неслышной ласточкой пролетев по этажам.

Не зажигая света в палате, Вика оделась, сложила в рюкзачок все их вещи и переодела спящего сына.

Степик если спал, то спал, и разбудить его невозможно, практически без вариантов!

– Нормальный, здоровый, богатырский сон! – радостно шептала Вика, натягивая на него курточку.

Степкины вещи не забрали при поступлении, как положено в больницах, хоть и пытались, но она сказала, что отдаст их маме, чтобы та все постирала, да как-то за своими переживаниями и думами тяжкими забыла.

Хорошо, что забыла!

Соорудив из ведра и швабры подобие спящего человека на своей кушетке, Вика надела рюкзак на плечи, подняла Степку и, перехватив его одной рукой, второй побросала в его кровать какие-то банки, фрукты в пакетах, все, что было в тумбочке, накрыла сверху одеялом. Отойдя к двери, присмотрелась к сооруженной имитации на обеих кроватях.

– Вполне! – решила Вика.

Она устроила спящего сына поудобней на своем плече, вздохнула глубоко, как перед нырком в воду, медленно выдохнула. Так! Теперь, пожалуй, самое сложное!

«Господи! Помоги еще немного! Пожалуйста!» – попросила она.

Выглядывать в коридор со Степкой на руках было очень неудобно, но за дверью ничего не изменилось: в коридоре никого не было, только слышались тихие голоса от медсестринского поста.

Осторожно спускаясь по черной лестнице, она вспомнила, как мама ворчала в пятницу, когда Вика обувалась, собираясь утром в лабораторию.

– Заморозки уже, что ты такую холодную обувь надеваешь.

– Они очень удобные, и не так уж и холодно пока, – ответила Вика.

«И бесшумные, – добавила мысленно она, осторожно спускаясь по темной лестнице. – Наверное, правы те, кто считает, что случайностей не бывает. Вот ведь думала же сама, что не стоит их надевать, замерзну, но надела же! Как бы я сейчас стучала каблуками или шлепала тапочками, бегая по этажам! И белье это не случайно у санитарок в лифте упало!»

Но обдумывать мистику жизни и философские материи ей было некогда.

Теперь главное – проникнуть в бельевое хранилище!

Конечно, оно было закрыто, спасибо, что не опечатано! Впрочем, никакие печати сегодня для нее не имели значения.

Она смотрела на обычный английский замок и думала, как его открыть.

«Может, выбить на фиг? Ну как я его открою, я же не домушница? – И усмехнулась: – Ну да, не домушница, а ящик вскрыла влегкую!»

Вообще-то выбить было вполне подходящей идеей – продуктивно и пар выпустила бы по ходу, но, увы, шум поднимать не стоит, так что…

Она осмотрелась, длинный темный коридор был еле освещен двумя тусклыми лампочками: одной над входной дверью и второй над лифтом, метрах в десяти от нее валялся деревянный ящик. Вика подошла к ящику и, толкая его ногой, подогнала к двери бельевой, поставив на ящик левую ногу, усадила на нее Степку, прижав к себе одной рукой, достала из кармана связку с ключами. Ключей, подходящих к английским замкам, было два – один от старого замка, который она так и не выбросила, второй от ныне действующего.

– Попробуем самый простой путь, прежде чем принимать радикальные меры! – подбодрила она себя.

Один ключ даже не вошел в скважину, второй вошел, но не поворачивался. Она пробовала еще и еще раз, пытаясь как-то расшевелить замок.

Черт! Ничего не получалось.

Понимая, что придется сажать Степку на грязный ящик и долбить дверь ногой, Вика в последней, безнадежной попытке перебрала ключи на брелоке и, наткнувшись на небольшой, простецкий ключик от почтового ящика, ничего не ожидая, скорее от безнадеги, сунула его в замочную скважину. Ключик вошел и даже поворачивался в замке, не то от своей хилости, не то от глупости. Она проворачивала, проворачивала его и вдруг услышала щелчок, еще один щелчок, и дверь открылась.

– Бардак какой-то, а не больница! В коридорах никого нет, все замки открываются черт-те чем! – вместо того чтобы обрадоваться, ворчала Вика.

Убрав ключи в карман и перехватив Степку обеими руками, она пнула ни в чем не повинный ящик, улетевший от такого удара на пару метров, вошла в комнату и захлопнула дверь.

Здесь была вообще кромешная тьма, но свет зажигать было нельзя.

Упершись рюкзачком в дверь, она закрыла глаза и попыталась вспомнить, как они сюда входили с санитарками и в каком направлении ей надо двигаться.

Пребольно стукнувшись обо что-то сначала левым, а потом и правым бедром, Вика все-таки добралась до транспортной ленты.

– Так, маленький, сейчас кое-что посложнее будет, – сказала она спящему сыну.

Уложив его на стол, она забралась на транспортер, открыла задвижку и распахнула железные створки окна. Спрыгнув вниз, переложила Степана со стола на ленту к самому окну, сняла рюкзачок, кинула его на улицу, снова забралась на транспортер, перелезла через сына и вытащила его наружу. Немного повозившись, ей удалось прикрыть створки окна. Это надо было сделать обязательно, чтобы никому не бросилось в глаза распахнутое окно. В криминалистике это, кажется, называется: заметать следы.