Анджела Дрейк - Любовница

– Светлые воспоминания детства, – улыбнулся Бруно.

Противоречивые чувства отражались на лице Тэры.

– Все из-за этой кошмарной последней ссоры. Я наговорила тогда ужасных вещей. Должно быть, я страшно обидела его.

Лицо Бруно светилось любовью и сочувствием.

– Я все-таки встречусь с ним. Обязательно встречусь, и очень скоро. Перед следующим концертом Ксавьера.

– А-а, Ксавьер! – воскликнул Бруно. Его взгляд оживился. – Великий дирижер! Значит, он действительно приехал?

– Да. Он был там, живьем.

– Ну, и каково твое мнение о нем? – с любопытством спросил Бруно.

– Он умеет производить впечатление на публику. Люди, сидевшие рядом со мной, смотрели на него с таким сентиментальным благоговением, какое обычно приберегают для королевской семьи.

Бруно рассмеялся.

– Но музыка-то была хорошей?

– Музыка была душераздирающе прекрасной. Жаль, что ты не смог пойти, – сказала она, с улыбкой повернувшись к нему. Взгляд ее зеленых глаз из-под длинных черных ресниц заставил сердце Бруно сжаться от нежного желания.

– Мне тоже жаль, – сказал он.

– Как твой вечер? Удалось встретиться с влиятельными лицами? – спросила она, поддразнивая.

Бруно отказался от концерта, чтобы присутствовать на проводимой юридическим факультетом встрече с практикующими адвокатами, знакомство с которыми могло быть полезно студентам в их будущей карьере. Студентам было настоятельно рекомендовано присутствовать на встрече, и Бруно пришлось пойти. Он бы с гораздо большим удовольствием послушал концерт или отправился еще куда-нибудь.

Бруно Корнуэл ненавидел юриспруденцию. Он ненавидел толстые, невыносимо скучные тома, которые ему приходилось штудировать день и ночь. Он ненавидел саму мысль о карьере юриста.

Бруно хотел быть музыкантом. Его родители, всегда поощрявшие те его юношеские интересы, которые они считали полезными для его интеллектуального и культурного развития, с удовольствием платили за его индивидуальное обучение игре на фортепьяно в школе и непременно посещали школьные концерты, в которых Бруно принимал участие.

Но когда дело дошло до выбора профессии, они пошли на попятную. Музыка – несерьезное занятие, считали они, в артистическом мире нет гарантий успешной карьеры. Бруно должен получить настоящую профессию. Пусть даже учеба немного скучна и требует упорного труда, но, в конце концов, все окупится. А когда он утвердит себя в солидной профессии, пожалуйста, он может заняться и музыкой. Есть много любительских групп, которые играют музыку из "Веселой вдовы" или что-нибудь из оперетт Жильбера и Салливена, а иногда даже устраивают вполне приличные фортепьянные концерты.

Родители Бруно мало что понимали в музыке. И практически ничего не знали о том мире классической музыки, куда стремился Бруно.

Родители Бруно гораздо лучше разбирались в тяжелом деле управления двумя маленькими магазинчиками и знали о постоянных проблемах, сопутствующих занятию торговлей. Для своего сына они хотели благополучия и престижа, которые давали солидные профессии. А с их точки зрения, таковыми являлись юриспруденция и медицина.

Окончательное решение было принято внешне добровольно, но с глубокой внутренней горечью, когда Бруно уяснил, что его родители не готовы финансировать получение им высшего образования в области музыки.

У него не было возможности оплачивать свое обучение самостоятельно. Кроме того, он чувствовал себя обязанным выполнить желание родителей. Они были добрыми и заботливыми родителями и пошли на жертвы, отправив его в дорогую частную школу.

Они старались, чтобы он не чувствовал какой-либо ущербности по сравнению с другими, более богатыми мальчиками. Когда они навещали его в дни спортивных праздников, то никогда не использовали свой старый рабочий фургон с голубой расплывшейся надписью "Корнуэл Бейкери" на борту, а всегда брали напрокат сверкающий новый "ровер". Мать в таких случаях надевала новый костюм и соответствующие аксессуары. Родители прилагали огромные усилия, чтобы казаться гораздо респектабельнее, чем они есть. Бруно было жалко их и в то же время немного смешно. В их поведении присутствовала такая смесь родительского энтузиазма, воображаемой неполноценности и мрачной решительности, что для Бруно, который всегда был очень чувствительным ребенком, казалось почти немыслимым спорить с ними.

– Влиятельными? – задумчиво повторил он вопрос Тэры, не зная, что ответить. – Я сомневаюсь, что кто-нибудь из тех, кто был сегодня на юридическом факультете, отбросит хотя бы тень на мою будущую жизнь.

Тэра в отчаянии затрясла головой.

– Сколько еще ты собираешься продолжать этот фарс с изучением юриспруденции? Да освободись ты, наконец! Взбунтуйся! Взлети чуть-чуть!

– Как ты, моя милая, яркая, чудная птичка? – ухмыльнулся он, чуть ущипнув ее за круглую щеку.

– Ну, конечно, как я, – фыркнула Тэра. – Официантка в винном баре! Высокий полет!

– Нет, нет, – возразил он. – Ты студентка философского факультета – вот твое истинное призвание. Работа официанткой – всего лишь хобби. Маленькая слабость.

– Это способ заработать лишние деньги! – яростно заявила Тэра.

Поступив год назад в университет, Тэра быстро обнаружила, что ей совершенно не хватает на жизнь студенческой стипендии. Ей нужны были деньги на стрижку в салоне Видала Сэссуна и на флаконы духов "Мисс Диор". Но даже вознаграждения за работу в баре ей было недостаточно для поддержания своей платежеспособности, поэтому в последнее время она пыталась устроиться на обслуживание ужинов в один из больших отелей, таких, как "Ритц" или "Клэриджиз". В таких местах можно получить фантастические чаевые.

– Да и вообще сомневаюсь, что изучение философии имеет что-то общее с моим "истинным призванием", чем бы это ни было! – насмешливо воскликнула она, позабавленная серьезностью Бруно. – В этом семестре я была не более чем на двух лекциях. Я еще не написала реферат и не открыла ни одной книги, кроме случайно попавшегося дрянного романа.

– Ну, тогда ты очень скверная девчонка.

Тэра прищурила глаза.

– И что же ты намерен делать с этим? – дразнящим шепотом спросила она.

Бруно встал, подхватил Тэру, перекинул ее через плечо и шутливо шлепнул по ягодицам. Тэра взвизгнула и стукнула его по уху.

– Заткнись! – ласково прошептал он. – А то сейчас пол-этажа сбежится под дверь.

– Тогда вот так тебе! – Она накрыла его рот жестоким поцелуем, раздвигая языком зубы.

Со сдавленным смехом они повалились на кровать, сплетясь руками и ногами в яростном и страстном объятии.

– Быстрей, быстрей! Я не могу ждать! – выдохнула Тэра.

Все было спонтанным, горячим, беззаботным и светлым – восхитительное торжество одухотворенной юности и неподдельного чувства.