Памела Кент - Полюбить врага

А может быть, он только дразнит ее, а вовсе не собирается объявлять о своем унизительном для жениха и невесты решении?

Сеньора Донварес также с тревогой поглядывала на сына. Анни заметила эти обеспокоенные взгляды и поняла, что ее собственные страхи выросли не на пустом месте. Мигель был человеком решительным, его не трогала безмолвная мольба Анни. Она взглянула на Тони.

— Когда мы закончим с планированием свадьбы, нам надо будет обсудить медовый месяц, Тони. Куда бы вы хотели поехать, дорогая Лучия? В Венецию?

— Да, а еще можно в Рим или во Флоренцию. Я никогда не была в Италии.

— И я тоже. Мы побываем там! — Тони нежно протянул руку невесте и улыбнулся ей.

— Семья вашей будущей жены, конечно, оплатит свадьбу. Но сможете ли вы сами позволить себе такую дорогую поездку? — спросил Мигель шелковым голосом, вызвавшим сразу недоверие у Анни.

— Я отложил деньги. Их должно хватить и на оплату небольшой квартирки. Она, правда, не в Лондоне, а в пригороде, но это даже лучше. Осталось достаточно и на поездку. Мы, может быть, после свадьбы будем сидеть только на бобах, но непременно съездим в Италию. — Он положил руку на плечо Лучии, которая счастливо прижалась к нему.

— После свадьбы Лучия от семьи Донварес не получит никаких денег, — сказал Мигель, пристально глядя на Тони.

Тот удивленно поднял брови.

— Я и не знал, что у тебя есть деньги, Лучия.

Но девушка, не слушая, впилась глазами в брата.

— Что ты имеешь в виду под «не получит денег»? У меня есть мое наследство: часть, которую я должна получить, когда выйду замуж. Разве не так, мама?! — почти прокричала она.

Сеньора Донварес беспомощно посмотрела на сына, безмятежно сидящего в кресле, потом на дочь и медленно покачала головой.

— Ты их получишь, когда сочтет нужным опекун или когда тебе исполнится тридцать лет. Отец выбрал тебе опекуном Мигеля. Извини, дорогая.

— Это нечестно! Мигель, ты не можешь распоряжаться моими деньгами, это нечестно! — Она разрыдалась.

— Я делаю это для тебя, понимаешь ты это или нет? — Глаза его сверкнули, он был уверен в своей правоте.

Анни сидела молча, не спуская с Мигеля взгляда. Действительно ли он обеспокоен будущим своей сестры? Или просто хочет продемонстрировать свою власть?

— Ты делаешь это потому, что не веришь, что Тони любит меня. Я знаю твои мысли! Ты сделал мне гадость и сидишь улыбаешься, как мартовский кот. Скажи, ну почему ты решил, что Тони нужны только мои деньги, а не я? Скажи!

— Да о каких деньгах идет речь, черт побери? — Тони тщетно пытался проследить за обменом репликами, но было ясно видно, что он совсем запутался.

Лучия, с трудом сдерживая слезы, разразилась гневными словами на испанском языке, адресованными Мигелю, ее трясло от ярости. Анни тихонько улыбнулась. Растерянный Мигель сердито отвечал сестре, но выглядел ошеломленным от ее язвительных замечаний. Получил то, что заслужил, подумала Анни. Он был самодоволен, считая, что Тони желает жениться на Лучии только ради ее состояния, а теперь та отплатила брату той же монетой: она, оказывается, даже не упомянула жениху про то, что богата.

Мигель отвернулся от сестры, его глаза встретились с глазами Анни, в которых плясали смешинки. Долгую минуту он недобро смотрел на нее, потом отвел взгляд. Ее веселое настроение прошло, и место его заняла печаль. Им никогда не стать друзьями. А ей бы этого так хотелось...

— Ты понимаешь, о чем идет речь, Анни? — обратился к ней Тони, пытаясь разобраться в возникшей ситуации.

— Конечно, сеньор Донварес думает, что ты женишься на Лучии только ради ее денег. Он не отдает ее часть наследства.

Тони встал и в упор посмотрел на Мигеля.

— Да подавитесь вы своими деньгами! Если вы считаете, что вам надо сократить расходы на свадьбу, то мы сейчас же уезжаем в Англию и женимся там. Слава Богу, я в состоянии оплатить все эти расходы и содержать свою жену!

— Bravo, mi amor!* — Лучия захлопала в ладоши от удовольствия.

Анни постаралась скрыть свою улыбку; она не поднимала глаз от пола и боялась взглянуть снова на Мигеля, хотя ей ужасно хотелось захлопать в ладоши вместе с Лучией. Здорово Тони щелкнул его по носу. Один — ноль в пользу жениха!

Мигель сказал что-то Лучии по-испански, она быстро ответила ему, и ее счастливое настроение снова сменилось гневом.

— Прекратите это, — скомандовала сеньора Донварес. — Ссорьтесь, пожалуйста, но не в моей гостиной. И из вежливости говорите с гостями на английском, очень прошу вас. — Ее голос был мелодичным, но в нем звучал приказ.

— Извините, я еще недостаточно владею испанским, — сказал Тони, снова садясь и избегая смотреть на Мигеля.

— Тебе и нет нужды, если мы будем жить в Англии, то будем говорить только по-английски. — Лучия вызывающе посмотрела на брата.

— Вы великолепно владеете языком, — сказала Анни, стараясь разрядить атмосферу.

— Папа настоял. — Лучия бросила мрачный взгляд на Мигеля. — Ради этого тирана.

— Для меня это жизненно необходимо, поскольку я совсем не говорю по-испански. Вы можете помочь мне с магазинами и поставщиками продуктов?

— Возьмите в помощь Мигеля. Его английский намного лучше. Знаете, ведь он наполовину англичанин! — Лицо Лучии выражало триумф, взгляд, брошенный на брата, был высокомерным.

Анни почувствовала себя так, как будто земля разверзлась у нее под ногами. Вот так фокус! Мигель наполовину англичанин? Он ни словом об этом ни разу не упомянул. Правда, она жила в его доме только чуть больше недели, и никто, и никто ей даже не намекнул, что этот упрямый испанец наполовину англичанин. Это что, страшная семейная тайна?

Она посмотрела на побледневшую сеньору Донварес. Ее глаза были прикрыты, голова откинута на спинку софы, казалось, ей дурно. Анни взглянула на Мигеля и сразу поняла — он вне себя, смуглые щеки залила краска, губы сжались в тонкую ниточку. Лучия воинственно встретила его уничтожающий взгляд. Анни начала улыбаться — два — ноль в пользу жениха и невесты.

Все посмотрели на нее. Выражение на лице разъяренного брата нельзя было назвать легкомысленным, но Анни не смогла удержаться, от еще более широкой улыбки. Она кивнула на испанских леди.

— Двое испанцев, двое англичан, — она показала на Тони и себя, — и один половина наполовину. Если бы у нас было голосование, наши голоса распределились бы поровну.

Тони хмыкнул:

— Ты права, милая. Но будем надеяться, что мы сможем уладить все без голосования.

— Ваш юмор незабвен, — прорычал Мигель, глядя на Анни.

В ее смешке не было раскаяния.

— Я лично не нахожу ничего плохого в том, чтобы быть англичанином. Даже наполовину англичанином.

Мигель вскочил так быстро, что это оказалось для нее неожиданностью. Схватив Анни за кисть руки, он рывком заставил ее встать и потащил через комнату к двери.