Ирина Невская - Вечность длиною в день

Вставив карточку в телефон-автомат и прикрыв трубку носовым платком, Максим набрал номер Сергея. Тот ответил сразу, как будто ждал этого звонка. Максим чётко, без запинки, проговорил заранее выученный текст и положил трубку. Несмотря на прохладную погоду, он почувствовал, как по спине потекли липкие струйки пота. Всё, теперь оставалось только ждать. Быстро оглянувшись по сторонам, Максим поспешил обратно в своё убежище. Напрасно он боялся быть узнанным, никому не было никакого дела до него. Лица прохожих были по-деловому сосредоточенны и сумрачны, как дождливое небо над головой: начинался новый рабочий день…

-Что? Что они сказали? – спросил с нетерпением Иван, как только Сергей положил трубку.

-Они готовы отдать его, но за деньги, - ответил Сергей, - за очень большие деньги, я не успею их собрать за час. Через час они будут ждать.

-Сколько? – спросил Иван и, услышав сумму, присвистнул: - Да, за час не соберём. Ладно, чёрт с ними, с деньгами, поехали.

-Они сказали, чтобы я один…, - растерянно проговорил Сергей.

-Серёга, - Иван подошел к другу и, положив руку ему на плечо, сказал: - Не волнуйся, всё будет в порядке, нам же с тобой не впервой, вспомни, как там было, и в засадах сколько сидели, и…Эх, да что там, - он махнул рукой.

-Да, ты прав, - лихорадочно сверкнув глазами, ответил Сергей: - Поехали.

-Иди к машине, я сейчас.

Дождь усилился, но Сергей, не замечая его, согнувшись, шёл к своей машине.

Безногий инвалид Сашка был на своём месте, но он не заскулил, как обычно:

-Подайте бедному инвалиду… - а лишь молча, исподлобья посмотрел на Сергея.

Тот, погружённый в свои мысли, даже не заметил его.

Сашка знал, что должен это сделать, потому что никак нельзя было иначе: слишком высока была цена его тайны - жизнь маленького мальчика. И тогда, собравшись с силами, он решился…

-Салам, брат! – крикнул Сашка вслед Сергею, стягивая с головы шапчонку.

Сергей резко обернулся и посмотрел на инвалида. Что-то изменилось в нём. Хотя, нет. Ног по-прежнему не было, но без привычной шапки-ушанки Сашка казался совсем другим.

-Салам, брат, - повторил Сашка и добавил: - Салам, Стрелец.

Сергей напряжённо вглядывался в инвалида и никак не мог понять, откуда тот знал его училищное прозвище. И вдруг… глаза. Пожалуй, это было самое главное - Сашкины глаза. Как раньше он не понял! Не увидел их! Эти глаза! Он знал их! Сергей в упор смотрел Сашке в глаза и не мог оторваться. Сашка тоже смотрел на Сергея и невесело улыбался. Его глаза – карие, чуть с лукавой искринкой, - казалось, тоже улыбались.

-Я знаю, где твой сын, Серёга, я знаю, где он...

Сергей, поражённый, замахал руками, как будто что-то отгоняя от себя, потом пробормотал, качая головой, сам не веря ещё тому, что сейчас скажет:

-Нет, ты не Сашка, - как только он осознал это, бросился вперед, широко расставив руки и как-то обессилено выдохнув:

-Лё-ё-ё-шка!..

-Я это, Серёга, я. Салам, брат, - тихо проговорил Сашка, вернее, Лёшка, вытирая рукавом глаза.

-Нет, этого не может быть, мы же тебя… - Сергей стоял перед ним на коленях и тряс его за плечи, потом, как бы опомнившись, неистово закричал: - Ваня! Ваня! Скорей! Сюда!

Тетерин выскочил на крик. Ивана прежде всего поразило то, что его друг и «местный» инвалид Сашка обнимались у всех на глазах и почему-то кричали.

-Ваня! Лёшка! Ваня! Лёшка… - повторял то и дело Сергей.

Иван с удивлением пристально посмотрел на них и… тоже медленно осел на колени:

-Лё-ё-ха, - только и смог проговорить он.

-Мужики, я это, простите, простите, - произнёс срывающимся голосом Лёшка, обнимая друзей, - салам, братья, салам.

-Ты…как ты…мог… так долго…и ничего не сказать…почему, Лёха….почему, - Сергей с Иваном наперебой бросали слова, крепко, по-мужски, обнимая Лёшку.

-Не мог, нельзя было. Я так решил… - сбивчиво объяснял Лёшка, - но всё потом, всё потом, надо Вовку спасать, Серёга, сына твоего спасать и…Женьку…

Женька не думала, что всё так обернётся. После разговора с Маргаритой какое-то неприятное предчувствие закралось в душу и уже не отпускало. Сухо, по-деловому, хозяйка сообщила им с Лялей, что они едут «на работу».

-Помни о нашем разговоре, - сказала она Женьке, - а не то…сама знаешь.

-О чём она? – с тревогой спросила Ляля.

-Да так, ни о чём, не обращай внимания, - Женька попробовала улыбнуться.

-Тебе страшно? Да? Не бойся, - подбадривала её Ляля, - всё не так страшно, я научу тебя, как надо.

-Ты думаешь, это поможет? – как-то робко спросила Женька.

-А то, - утвердительно кивнула Ляля.

Машина вот-вот должна была прийти за ними. Женька чувствовала, что ничего хорошего от этой поездки ждать не приходилось. «Может, бросить всё, убежать нам с Лялей? – думала она. – Куда? Нет, нельзя, Маргарита всё равно найдет и тогда…» Она передернула плечами и грустно посмотрела на подругу: Лялю ждала страшная участь. Только это сдерживало Женьку, и она, крепко сцепив зубы, слушала подругу, не надеясь на то, что эта поездка подарит незабываемые мгновения.

-Ничего, всё будет хорошо, - тихо проговорила Женька.

Одно было совершенно ясно: их с Лялей не убьют, вряд ли Маргарита согласилась на такое. Но то, что их там ожидало, было пострашнее смерти. К сожалению, Женька была бессильна перед обстоятельствами, и поэтому, как только за ними пришла машина, она вслед за Лялей покорно села в приятно пахнущий салон новенького «Мерседеса» и закрыла глаза…

Даже Ляля не смогла предугадать того, что с ними сотворили в этом красивом богатом загородном доме. Всё происходило, как в страшном сне и как будто не с ними. Женька лишь помнила, как где-то рядом стонала и всхлипывала от боли и бессилия Ляля, как она сама, растоптанная и поруганная, молилась об одном: «Господи, дай нам силы…», а вот что было потом, она помнила смутно…

Очнулась Женька на заплёванном деревянном полу какой-то комнатёнки, тускло освещённой маленькой лампочкой. Попробовала пошевелиться - и тут же застонала от боли, которая остро отозвалась во всём теле. Нет, она не теряла сознания, а была лишь в полузабытьи, потому что помнила всё до мелочей. Жгучая волна неизъяснимой тоски пронзила всё её существо.

-Сергей, - прошептала Женька, и горячие слёзы женского бессилия и обиды покатились по её щекам. Как она сможет теперь показаться ему на глаза? Теперь она не просто проститутка, а лишь омерзительный, грязный кусок человечины, к которому не то, что прикоснуться, на него и смотреть-то страшно. Женька беззвучно плакала, понимая, что все её мечты о счастье и любви рухнули в одночасье, превратив её, зеленоглазую красавицу, в нечто уродливое и отвратительное. И тогда она, зарыдав в полный голос и забыв о боли физической, потому что теперь она не имела уже никакого значения для неё, с яростью принялась колотить кулаками по этому полу, оставляя на нём вместе с ударами свою злобу и ненависть к людям, которые сделали с ней это.