Ирина Щеглова - Любовь в сети

После некоторого молчания Селиванов спросил:

— А что с монетой-то собиралась делать? Неужели продать?

Диана покачала головой и ответила:

— Нет. Кому я могу продать? Да и зачем? Мне чужого не надо! Потом как-нибудь вернула бы Кирьяновым… незаметно… подбросила бы…

— А вот скажи нам, потомственная колдунья Верховцева, для чего ты нам все это сейчас рассказываешь? — спросил Антон, прищурив один глаз и с большим интересом разглядывая одноклассницу, которую видел уже несчетное количество раз.

— Так… Наверно, и не рассказала бы, если бы своими глазами не увидела сегодня эту Марину… У нее такая трагедия, а она не сдается… Сильная девчонка! Волевая! Все мои проблемы показались такими мелкими по сравнению с ее бедой, а поступки — гнусными… И если Алексееву нравится Нина, я все равно ничего не смогу сделать ни бабкиным колдовством, ни своими интригами. Я это только сейчас поняла. Вот только что… Так что простите меня все… Главное — дорогая монета жива и здорова… А я, пожалуй, пойду… Уроков нам сегодня целую кучу задали… Пока…

Диана вышла из компании одноклассников и быстрым шагом направилась к остановке автобуса. Все молча провожали ее глазами, потом Вишняков вдруг крикнул:

— Э-э-э-э!! Потомственная колдунья Верховцева! Разрешите вас проводить!!

Диана даже не обернулась, но Антон все равно бросился за ней.

— Ну, мы тоже, пожалуй, пойдем, — сказал Селиванов, обнимая за плечи свою Иришку, и они направились вслед за Антоном и Дианой.

— Дина, я вообще-то тоже могу тебя проводить, — церемонно объявил Вовик Рощин, и Свисяева так радостно согласилась, что Нина не к месту подумала, что никакого Славика в кавалерах у нее и в помине нет. Вот ведь какие выдумщицы-девчонки собрались в их 9-м «А». Не одна она такая.

Когда возле дома Маришки они остались только вдвоем с Алексеевым, Нина предложила:

— Пошли к нам! Отдадим папе монету! Столько радости будет!

— Я не уверен, что мне у тебя дома обрадуются, — отозвался Митя. — Твои родители наверняка считают вором меня. Всех остальных они ведь давным-давно знают, а я, как выразился Селиванов, — темная лошадка!

— Вот и проясним ситуацию! — улыбнулась Нина. Вслед за ней улыбнулся и Алексеев, а потом протянул ей свою руку, и она с радостью вложила в нее свою ладонь.

В автобусе они почти не разговаривали, только смотрели друг другу в глаза, и оба понимали, что говорить ничего и не надо. Когда уже шли к дому Нины, она вдруг спросила:

— Как ты считаешь, у Маришки может еще все быть хорошо? Что-то у тети Маши очень печальным делается лицо, когда она выходит из поля зрения дочери.

Митя тоже сразу перестал улыбаться и ответил:

— Марине нужна такая операция, которые делают только за границей. Деньжищи нужны огромные. Тетя Маша сказала, что им никогда не собрать такую сумму.

Иван Никитич обрадовался своей монете, как ребенок! Он то вынимал ее из пакетика и разглядывал с лупой, то засовывал обратно и убирал в альбом, потом снова доставал и принимался рассказывать новые подробности о перечеканке этой монеты.

— Ну, ты уже всех утомил! — рассмеялась Тамара Львовна и пригласила всех пить чай. Уже сидя за столом, она вдруг сказала: — Вот я смотрю на тебя, Митя, и никак не могу понять, кого ты мне все время напоминаешь! Я ведь вижу тебя второй раз в жизни, а будто давно знаю…

— А я отвечу, — отозвался Иван Никитич. — Он здорово похож на молодого человека из твоей юности, с которым у тебя был школьный роман. Помнишь, ты рассказывала!

Поскольку Тамара Львовна продолжала непонимающе смотреть то на мужа, то на Митю, Ивану Никитичу пришлось уточнить:

— Ну… его фотография у тебя есть в альбоме… Парень на ней сидит, кажется, на заборе, волосы эдак на бочок… А вот как его звали, я что-то забыл… Но ты-то должна помнить! Первая любовь — она не забывается!

— Точно! — залихватски махнула рукой Тамара Львовна и потом ткнула Митю пальцем в грудь. — Ты же вылитый Сашка! Я сейчас принесу фотографию!

Нина сидела ни жива ни мертва. Она догадывалась, какую фотографию сейчас принесет мама. Хотя… Митя может ее и не узнать. Она ведь несколько изменила лицо маминого приятеля в фотошопе, прежде чем поместила на аватар виртуального Дмитрия Алексеева на странице сайта «Все к нам!». Ну… а если и узнает… что ж…

— Вот, погляди, Митя! — Тамара Львовна положила перед одноклассником дочери фотографию парня, сидящего на ограде, и добавила: — Вот он, Саша Трофимов!

— Трофимов? — переспросил Митя, внимательно вгляделся в фотографию, а потом сказал: — А ведь и правда, мы очень похожи… У нас такой фотки нет…

— А почему она у вас должна быть? — с недоумением спросила Тамара Львовна.

— Потому что Александр Сергеевич Трофимов — мой отец…

— Но ты же Алексеев, а не Трофимов…

— Да, это так… Отец погиб… давно… совсем молодым, в армии… Мама вышла второй раз замуж… Она не хотела, чтобы у нас с братом были разные фамилии, чтобы никому ничего не объяснять… Вот так и получилось. Я своего отца и не знал совсем. Маленьким был, когда он погиб.

— Жаль очень, — отозвалась Тамара Львовна и смахнула набежавшую слезу. — Хороший был парень… Вот ведь как жизнь распорядилась…

— Мама… папа… — вдруг решилась сказать Нина. — Чтобы жизнь опять не распорядилась… неправильно, мы можем помочь одному хорошему человеку…

— Какому такому человеку? — недоуменно спросила Тамара Львовна.

— Ну… девочке этой… Митиной подруге, бывшей гимнастке, Марине Епифановой… Помните, я вам недавно рассказывала… Ей нужна сложная операция, а у нас такие не делают…

— И что? — опять задала вопрос Нинина мама.

— А я понял, Тамара, — сказал вдруг Иван Никитич и прикрыл своей ладонью руку жены. — Монета не зря нашлась! Послужит хорошему делу! Ты это здорово придумала, дочь! Я поговорю с коллекционерами. Думаю, что ее купят у меня довольно быстро. А если денег не хватит… Словом, я поговорю еще и с членами нашего городского общества нумизматов. Ну а потом… свяжусь с Мариниными родителями, хорошо?

— Это еще лучше, чем хорошо! — крикнула Нина, сорвалась со своего стула и обняла отца за шею. — Спасибо, папочка!

А потом Нина и Митя стояли в ее комнате у окна и вместе смотрели на падающий снег.

— И когда же наконец начнется весна… — тихо проговорила Нина.

— По-моему, она уже началась, — ответил Митя и развернул ее за плечи к себе. — Разве ты этого не замечаешь?

— Да, пожалуй, — отозвалась девочка и уткнулась лицом ему в грудь.

Митя крепко прижал ее к себе и поцеловал в висок.