Карен Филлипс - Судбюа

— Мужчины просто не понимают нас, женщин, правда? — сказала Энни, отвлекая Келли от тревожных мыслей.

— Нет, не понимают, — вздохнув, кивнула Келли.

— Личный опыт?

— К сожалению, да, — нахмурилась Келли. Еще слишком свежи были воспоминания о предательстве и сердечных ранах, пережитых в прошлом году.

— Прости, — выдохнула Энни, — мне ничего не известно о твоем, но у моего бывшего — самые добрые намерения. Слово «ответственность» он возводит в высшую степень.

— А мой бывший друг, — с трудом сглотнула Келли, — слишком легко относился к слову «обязательство».

— Простите, — прервал их разговор пожилой мужчина, пытаясь подойти к стойке, чтобы добавить молока в свой кофе.

— Пожалуйста, — посторонилась Келли, и они вместе с Энни пошли к выходу.

— А если сегодня чуть позже я позвоню в офис отца, мы обменяемся телефонами и договоримся о ленче? — спросила Энни.

— Конечно, отличная мысль, — кивнула Келли.

У кофейни они расстались, и Келли направилась в офис Ричарда в центре города. Она размышляла о том, как благодарна этому человеку за помощь в спасении сестры и за хорошую работу. Вдоль дороги стояли здания, первые этажи которых занимали магазины, выше — небольшие квартиры. Такая квартира над баром «У Джо» была и у нее.

Открыв дверь, Келли вошла в офис.

— Ричард? — позвала она.

Никакого ответа.

Маленький офис был пуст. Очевидно, сегодня она его опередила, что было совсем необычно. Ричард принадлежал к породе людей, которые рано приходят на работу и поздно уходят домой, хотя жена не раз пыталась уговорить его работать поменьше, возможно, взять помощника, чтобы уменьшить нагрузку.

Келли села за стол в небольшой комнатке с окном, которая ей нравилась. Она уже знала, над каким делом ей надо работать и что надо сделать сегодня, но все равно достала календарь и просмотрела список на сегодняшний день, который составила в пятницу перед выходными. Для нее это была часть рутинной работы и способ никогда ничего не забывать.

Семь часов вечера — у Тесс родительское собрание.

Поскольку Итан уехал, на собрание она пойдет с Диром. Лучше с ним, чем с другим братом. С тем, которого она намеренно выбросила из головы после поцелуя в субботу.

Но что это был за поцелуй!

Келли гордилась собой за то, что сохранила бесстрастное выражение лица, но она не была уверена, что ей удалось сохранить его в тот момент, когда вмешалась Тесс. Сестра дулась всю дорогу до дома, но ни слова не сказала о том, что видела, и не вспомнила об этом на следующий день. Если Тесс не собирается это обсуждать, то Келли тем более.

И, учитывая, что Нэш молчал, он тоже не собирался говорить об этом. И это беспокоило Келли. Причем сильно.

Понятно, что она немного выпила и была слишком напористой, но ведь она, без сомнения, почувствовала жар его тела, и было очевидно, что ему не просто понравился поцелуй. Только потом он вел себя странно.

Келли сказала себе, что ее не должно волновать, что подумал или почувствовал Нэш. На примере матери и на своем собственном она научилась полагаться только на себя. И хотя она, возможно, была увлечена Нэшем, его чувства не имеют никакого значения. Даже если у него тоже появился интерес к ней, короткий роман станет катастрофой, потому что причинит боль Тесс. А короткий роман — это все, во что могла впредь позволить себе поверить Келли.

Нэш вошел в «Семейный ресторан», куда для встречи за ленчем его пригласил Дир. В этом не было ничего необычного. Нэш и Дир всегда были близки. Даже когда их взяли на воспитание разные семьи, это не смогло разрушить связь, существовавшую между ними. Ничто и никогда не разрушит ее.

Похожее на вагон-ресторан заведение располагалось на окраине города и последние двадцать лет стало визитной карточкой Серендипити. Владельцы оставались прежними, только поколения членов семьи Донован сменяли друг друга. Нэш помахал рукой хозяйке, Мейси Донован, с которой ходил в школу, до того как его забрали к себе Россманы, усыновили и отправили учиться в частную школу. Она помахала ему в ответ, указав туда, где в глубине зала на диване с высокой спинкой сидел Дир.

Нэш в мгновение ока нашел бы его по синей полицейской униформе. Он присоединился к брату, присев на обитое потертым винилом сиденье.

— Надеюсь, ты не станешь возражать, я тут сделал заказ для тебя. У меня сегодня не очень много времени, — сказал Дир. — Короткий обеденный перерыв.

Будучи адвокатом, Нэш сам распоряжался своим временем.

— Хорошо, спасибо. — Нэш позвал официантку, которая была женой одного из Донованов.

— Что вам принести? — с улыбкой спросила Джина, рыжеволосая женщина средних лет.

— Мне — колу, — сказал Нэш.

— Вам повторить? — обратилась она к Диру, увидев его пустой стакан.

Тот кивнул.

— Сейчас все принесу, — пообещала Джина.

— Спасибо, — хором сказали братья.

— Ну как ты, пришел в себя после свадьбы? — откинулся на диван Нэш. Он видел, как брат наслаждался своим выходным.

Нэш не знал точно, что тот пил, воду или водку, но с уверенностью мог сказать, что Дир хорошо провел время.

— Да уж, — засмеялся Дир. — Хорошо, что на следующий день, в воскресенье, я был свободен от дежурства.

— Значит, тебе понравилось? — спросил Нэш, у которого на свадьбе не было такого веселья, как у брата.

За исключением ошеломляющего поцелуя.

— Учитывая все обстоятельства, я бы сказал, день прошел хорошо, — сказал Дир.

— Почему ты так думаешь? — Нэш всегда поражался, что, несмотря на тот факт, что Дир рос в семье, где было много детей и слишком мало денег, он стал оптимистом в отличие от Нэша.

— Тесс вела себя прилично, вы с Итаном не подрались, и мать Фейт не слишком нападала на нас. — Дир запрокинул руки на спинку дивана и усмехнулся.

— Это только потому, что великая Лейни Харрингтон не могла оторвать взгляда от бокала вина. — В Серендипити все знали, что мать Фейт считала себя непререкаемым авторитетом, даже после того, как ее муж опозорил честное имя семьи.

Дир пожал плечами, на его лице появилось сострадание, но не отвращение.

— Если бы я потерял дом и все деньги из-за мужа, который возомнил себя Берни Мэдоффом [4] Американский бизнесмен, которого в июне 2009 года суд Нью-Йорка приговорил к 150 годам тюремного заключения, обвинив в создании крупнейшей в истории финансовой пирамиды. , я, возможно, пил бы целыми днями и не берег бы себя для особых случаев. Так мне кажется.

Когда разразился скандал с мошенничеством Харрингтона, пострадали многие. Даже приемные родители Нэша оказались в числе пострадавших, и теперь Нэш представлял интересы многочисленных клиентов Харрингтона в коллективном гражданском иске. Но вероятность того, что пострадавшие когда-нибудь увидят свои деньги, с каждым днем становилась все призрачнее. Преуспел только Итан, который благодаря своим способностям в области программного обеспечения и военной подготовке вернулся в город состоятельным человеком. По всей видимости, он продал военным какую-нибудь систему программирования для воздушного судна, и это дало ему возможность купить на аукционе Харрингтон-Мэншн, после того как отец Фейт попал в опалу.