Виктория Рутледж - Взрослая жизнь для начинающих

— Ничего!

— Да ты что, в самом деле, сегодня же твой день рождения, а ты ведешь себя так, как будто сейчас последний день налогового года. — Тамара решила больше не говорить про Неда — эту тему можно затронуть позже. — Хорошо тебе говорить — ты уже живешь вместе с мужчиной своей мечты.

Айона замедлила шаг и распахнула стеклянную дверь магазина «Хилз».

— Извини. — Она прошла внутрь и стала брать в руки то один, то другой предмет посуды, кремового цвета. — Прости, я не хотела. — Она вздохнула, перевернула чашку с грубо напечатанным рисунком и заметно вздрогнула, увидев цену. — Господи, стоит и мне заняться керамикой. Чем больше наляпаешь, тем больше платят.

Тамара внимательно наблюдала за ней из-за стенда с сияющими кастрюльками. Айона недовольно подняла брови, и по тому, как дрожала в ее руках чашка, было понятно, что она тяжело дышит.

— У тебя… проблемы в личной жизни? — рискнула предположить Тамара. Она не привыкла давать Айоне советы. Всегда было наоборот. В действительности, ей раньше и в голову не приходило, что у Айоны могут быть проблемы. Все три года, что они были знакомы, у Айоны был любимый мужчина, талант, куча друзей и шевелюра, не требующая мелирования. Все как будто идеально. Благодаря чему, на Тамарин взгляд (несколько завистливый), именно Айона была в состоянии помочь ей решить проблему отсутствия всего вышеперечисленного.

Айона сердито покрутила в руках синюю тарелку для спагетти.

— В личной жизни? Едва ли.

— Тогда что же с тобой? — настаивала Тамара, хотя с трудом представляла, что будет делать, если Айона все ей откроет.

— Да мне бы просто хотелось, чтобы вы все отстали от меня с разговорами об уроках вождения! — выпалила Айона. Сама того не замечая, она взяла в руку тарелку для спагетти и направила ее на Тамару, как какое-то оружие. — Может быть, — это только предположение, — я хоть иногда знаю лучше вас, что для меня хорошо, а что плохо! И особенно когда дело касается тебя! То есть ты же, в отличие от остальных, обычно относишься ко мне, как к нормальному взрослому человеку. Поэтому раз уж я говорю, что не хочу чего-то делать, то уж будь любезна по крайней мере поверить, что я знаю, о чем говорю, и с уважением отнесись к моему решению этого не делать! Боже… — Она раздраженно шагнула в сторону стеллажей со стеклянной посудой.

— О’кей. О’кей. — Тамара подняла руки и отступила, но тут же сделала шаг вперед и мягко увела Айону подальше от пирамидки с широкими бокалами для шампанского. — О’кей, не будем об этом больше. Давай я куплю тебе эту вазочку.

Никогда еще Айоне не казалось, что неделя пролетает так быстро. И никогда в ее жизни не было такой неприятной поездки, как эта, — казалось, что Ангус везет ее в Бромли, пытаясь заодно заработать рекордное число штрафов за превышение скорости.

Само собой, они опоздали. Все из-за новых туфель, хотя Айона подозревала, что тут не обошлось без ее подсознания, — оно пыталось взять на себя контроль над ситуацией, и в результате она необычно долго не могла решить, что надеть с новыми туфлями на низком каблуке, которые она из принципа возненавидела, хотя те смотрелись очень неплохо. И, само собой, ее медлительность пробудила в Ангусе стремление вести машину как на гонках, в предельной степени проявляя при этом водительскую нетерпимость. Ей казалось, что ее заперли в машине, где за рулем сидит автогонщик, страдающий синдромом Туррета [51] Проявляется в виде тиков, подергивания и стремления говорить непристойности. .

— Только не вздумай вот так сделать во время урока, — снова подчеркивал он, догоняя на полосе обгона трепещущую «сиерру», — а то я тебя знаю.

— Или вот так, — сказал он, обгоняя огромный трейлер, а потом обернулся и ответил водителю тем же непристойным жестом, который тот показал ему сразу двумя руками.

— Или вот так, — позвонив по мобильному инструктору, чтобы предупредить о небольшом опоздании, и обгоняя при этом школьный автобус. — Водить всегда нужно внимательно. Ну е-пе-ре-се-те, когда же ты уберешься, черт побери, с этой полосы! Она для машин, а не для детских колясок! Проклятье… Ты смотришь, как я переключаю передачи, Айона?

Айона никуда не смотрела. Она закрыла лицо ладонями.

— Ну вот, Айона, — сказал приятный мужчина в свитере платочной вязки, на чье милосердие оставил ее Ангус, которому надо было еще успеть, не снося на своем пути звукоизоляционные ограждения, вернуться в центр и встретиться с представителем пивоваренной компании.

Звали ее нового инструктора Рон. Он говорил с ней так, как обращался бы массовик-затейник к нахмуренному малышу — своему единственному зрителю. Айона подумала, что за его почти сверхъестественным спокойствием и жизнерадостностью может скрываться что-то нехорошее. Вполне вероятно, пристрастие к транквилизаторам. Она вежливо улыбнулась и стала нервно возиться с ремнем безопасности. Она предпочитала с самого начала проверить, что ремни в порядке.

Рон издал сдавленный смешок:

— Ах-ха! — и подтянул рукава свитера. — Не торопись, скажи, когда будешь готова. — И он откинулся на сиденьи так, как будто ему сейчас будут делать расслабляющий индийский массаж головы.

Айона быстро глянула на него и постаралась, чтобы в ее глазах не отразилось недоверие. Большинству инструкторов по вождению, с которыми ей случалось сталкиваться, — всех их рекомендовали ей друзья, рассказывавшие об их хладнокровии и особенной доброте так, как будто представляли их на получение «Золотого сердца» из рук Эстер Ранцен [52] Руководительница фонда «Детская линия», известный борец против насилия над детьми. , — так вот, большинству инструкторов приходилось через силу влезать в машину и пристегиваться для того, чтобы тут же не убежать, уже перед началом третьего занятия с ней. То, что она чаще всего не записывалась на четвертое занятие, вызывало у них только благодарность.

Айона не понимала, каким образом Рону удалось заманить ее на водительское сиденье. Она что-то не припоминала, как согласилась поменяться с ним местами; обычно ей удавалось оттянуть этот мрачный момент минут на пятьдесят пять, задавая вопросы, один сложнее другого, о системе управления двигателем в опеле «Воксхолл Корса». И она была уверена, что знает об этом лучше, чем инструктор. Благодаря лежавшим у Ангуса в туалете журналам она могла не менее двадцати минут рассуждать о доработке каналов и камер сгорания или о дифференциале повышенного трения.

Айона вцепилась в руль и в очередной раз поразилась, насколько она любит автомобили, пока находится на пассажирском сиденье, и насколько ожесточенно их ненавидит, оказавшись в трех футах оттуда, по другую сторону коробки передач. Было бы порядочнее сразу предупредить этого человека.