Джуди Шард - Свидание с опасностью

Врач смотрел на нее непонимающе. Совершенно озадаченный ее словами, он сказал:

— А кто это — мсье Моро? В машине вы были одна, мадемуазель, совсем одна.

Какое-то время в комнате царило молчание, пока Карен не осознала, наконец, всю важность произнесенных врачом слов. Когда же до нее дошло, что именно он сказал, ее охватил еще больший шок, чем она испытала от того, что сама находится в больнице. Должно быть, произошла какая-то ошибка. Врач не очень-то хорошо говорит по-английски. Может, он так же напуган, как и она. Карен попыталась приподняться, но острая боль заставила ее вернуться в прежнее положение.

— Я англичанка, но говорю и по-французски, — сказала она на французском.

Врач улыбнулся.

— Я понимаю. Я сам учился в Англии, мадемуазель. Меня зовут Лежен, Поль Лежен, и я очень рад возможности поговорить с вами по-английски, хотя, конечно, обстоятельства нашей встречи могли бы быть и более приятными.

Карен устало откинулась на подушки, а он продолжал говорить:

— Успокойтесь, вам нужно отдохнуть. У вас сильнейший шок. Какое-то время вы, возможно, будете страдать от потери памяти, но не волнуйтесь, ничего серьезного не произошло. Надо просто отдохнуть несколько дней. Мы уже связались с вашим руководством — у вас в сумке была визитка с адресом. Ваш начальник сказал, что сообщит о том, что произошло, вашей соседке по квартире, потому что она, наверное, волнуется, что вы не вернулись домой. Вы сможете поговорить с ними обоими, но только попозже, а сейчас нужно поспать.

Он устал от столь долгой речи, произнесенной по-английски, да и Карен была рада, что он, наконец, умолк. Она ужасно устала. Голова раскалывалась от множества мыслей, которые Карен гоняла по замкнутому кругу, стараясь вспомнить, что же случилось. Память ее как будто кто-то заблокировал и она ничего не могла вернуть… она помнила, как они с Ги были в казино, он слишком много пил и был мрачен… Ги! Почему ей говорят, что в машине она была одна? Ведь это он был за рулем… Внезапно ее пронзила страшная мысль. Может быть, его просто выбросило из машины во время удара, а они не нашли его? Глаза ее расширились от ужаса. Нет, конечно, такого быть не может, это ведь было открытое шоссе… Но почему же она это помнит, а все остальное — нет? Может, он умер или так серьезно ранен, что они не хотят ей говорить, боясь, что это обострит ее состояние? Неужели они не понимают, что ей гораздо хуже от такой неизвестности? Если бы только пришел Билл или Мари. По щекам Карен текли слезы. Обычно она никогда не плакала, но сейчас — общая слабость, боль и беспокойство — это было уж слишком.

Она попробовала взглянуть на часы, лежащие на тумбочке возле кровати. Стекло на циферблате треснуло, и стрелок не было видно. Они наверняка остановились. Но будто в ответ на ее мысли где-то рядом вдруг раздался бой настенных часов… она считала удары — раз, два, три… должно быть, она провела здесь без сознания больше двенадцати часов. Рядом с часами стоял пузырек с какими-то белыми таблетками и стакан воды. Наверное, обезболивающее.

Она знала, что Билл скоро будет здесь, он просто не может сразу бросить туристов, за которых оба они несут ответственность, тем более, что в ее отсутствие работы у него прибавилось ровно вдвое.

Она застонала — представить только, попасть в катастрофу именно сейчас, когда только что приехали туристы! И тут же мысли ее вернулись к Ги. Если он ранен, то должен быть в больнице, а если нет — тогда почему же не пришел навестить ее? И не сообщил в полицию, кто она такая? Врач сказал, что к ней никто не приходил, были только звонки от Билла и Мари.

Карен осмотрелась. На одной из стен комнаты висел крест с распятием, остальные были девственно чисты и белы. Она знала, что у турагентства было какое-то соглашение с больницей в Каннах на случай непредвиденных обстоятельств. Наверное, это одна из лучших палат. Глаза ее как будто наливались свинцом… она вновь впала в бессознательное состояние.

Карен даже не представляла себе, сколько времени проспала. Когда она снова открыла глаза, ей опять стало не по себе, но к великой радости она с облегчением обнаружила, что у кровати стоит Билл. Да и головная боль прошла. Она неуверенно улыбнулась…

— О, Билл, я так рада тебя видеть!

Напряжение его исчезло, он подошел поближе и взял ее за руку.

— Бедняжка, милая моя Карен, как это ужасно! — с нежной улыбкой сказал Билл. — Мне разрешили побыть здесь всего минуту, врач говорит, тебе надо как следует отдохнуть, потому что у тебя сильное сотрясение мозга. Слаба Богу, хоть кости целы.

— А мне кажется, что не осталось ни единой целой косточки.

Спокойствие вновь покинуло Билла, но Карен сумела приподняться на высоких подушках и он передал ей стакан свежего апельсинового сока. На тумбочке стояла ваза с фруктами и букет ранних летних цветов, аромат которых наполнял всю комнату. Как ей повезло, что Билл рядом! Не удивительно, что все отдыхающие женщины так его любили, да и мужчинам нравились его открытость и надежность.

И вдруг Карен вспомнила того человека в казино, который следил за Ги. Странно, что память вернулась к ней столь внезапно. Она даже была готова рассказать о нем Биллу, но вовремя спохватилась — у него и без того забот хватает, ни к чему добавлять к ним еще и свои страхи и подозрения.

— Через несколько дней я уже смогу выйти на работу, ведь врач сказал, что это всего лишь легкое сотрясение мозга, да и голова уже почти не болит. Просто ужасно, что тебе придется тащить на себе всю работу одному!

Он погладил ее волосы и легко прикоснулся к шраму. Ему не хотелось говорить ей об огромном синяке, который почти закрывал один глаз.

— Не беспокойся, я вполне справляюсь, но это вовсе не значит, что мне не будет тебя недоставать. Просто я благодарен судьбе, что все это не очень серьезно.

— Я хотела попросить тебя об одном одолжении. — Она замешкалась, и он представил себе, что сейчас она попросит его принести ей ночную рубашку и косметику.

— Конечно, я буду рад помочь, если смогу.

— Это касается Ги…

Лицо его помрачнело.

— А он разве не приходил сюда, не навещал тебя? Я-то думал… — Он вдруг смутился и замолчал.

Карен покачала головой и сразу же пожалела об этом, голова ее как будто была наполнена битым стеклом.

— Нет, его не было, но это неважно, может, он не переносит болезни и больницы. Меня волнует не это. Я помню, что он был за рулем, а до этого он слишком много выпил, но все здесь убеждают меня, что вела машину я, и что со мной никого не было. Конечно, я могу чего-то не помнить, но не до такой же степени. Помню, что нам навстречу неслась огромная машина… черная… а потом… не помню… Ги пытался увернуться, выкручивал руль… Я уверена, что за рулем был он, тем более, что он никогда не доверяет никому свою бесценную спортивную машину.