Синтия Виктор - Единственная

— Я же сказал, моя память… — Джей. Т. слегка улыбнулся, как бы извиняясь.

— Я сделала все, что могла, Джей. Т., — снова заговорила Лилиан, и звук ее голоса на этот раз заставил его втянуть голову в плечи. — Даже в последнее время, когда я осознала наконец, как ты помыкал мной всю жизнь, я еще старалась наладить отношения, но ты перешел все границы.

— Ну, и что это означает? — огрызнулся Джей. Т.

— Завтра я хочу быть на Наташиных похоронах, — Лилиан кивала как бы самой себе, — для меня это очень важно; Бог свидетель, я любила эту девочку как свою собственную, а потом я займусь своими делами.

— Не пугай меня всякой ерундой, — угрожающе произнес Джей. Т.

— Нет, Джей. Т., я не пугаю. Я слишком долго ждала. Завтра я ухожу от тебя.

Карлин была поражена ненавистью, отразившейся на лице отца.

— Ты просто выжидала удобного случая, — повысил голос Джей. Т., — это момент твоего триумфа, так, Лилиан? Уйти от мужа, бросить его гнить в инвалидной коляске — ну и дрянь же ты.

Лилиан не стала отвечать, а вместо этого обратилась к Бену.

— Извини, что тебе пришлось стать свидетелем этой сцены. Мы и так причинили тебе неизгладимую душевную боль, и наши неприятности не твоя забота.

— Но я… — попытался возразить Бен.

— Нет, Бен. Слишком поздно, но я скажу: на мне лежит ответственность и вина за то, что случилось с твоей семьей, и мне очень горько. — Она направилась к двери в спальню. — А теперь простите меня, — и она закрыла за собой дверь.

— Она этого не сделает, — дерзко заявил Джей. Т. — Она не может просто так взять и уйти, оставив меня одного.

Карлин смотрела на отца, не в силах поверить, что он написал Бену письмо, чтобы разлучить их. А сейчас, даже уличенный во лжи, Джей. Т. был абсолютно безразличен к боли, которую совершенно сознательно причинил Бену и собственной дочери. «Он совсем не любит меня, — подумала она в оцепенении, — он нарочно старался разрушить мою жизнь».

Карлин подошла ближе к отцовскому креслу, а Джей. Т., сделав большой глоток, поставил рюмку на стол и без всякого выражения посмотрел на дочь.

— Ты хотел обидеть меня. Сказать такую ложь… — Она с трудом выговаривала слова.

— Прости за недоразумение, радость моя, — беззаботно отозвался он.

— Ты негодяй, — выговорила она почти шепотом. — И будь уверен, недоразумения не будет: ты больше никогда меня не увидишь.

Карлин быстро выбежала за дверь, Бен бросился за ней. Девушка стояла, прислонившись к стене, и глубоко дышала, стараясь успокоиться.

— Мне кажется, это я виноват, — сказал Бен.

Непроизвольно он потянулся, чтобы обнять ее, но остановил себя, усомнившись, есть ли у него на это право, и Карлин заметила, что он опустил руки. «Он не любит меня, он даже не может заставить себя прикоснуться ко мне», — подумала она и с болью отвернулась. Бен больше не мог выдержать, он подошел ближе и дотронулся до нее.

— Карлин…

Ей послышалась просьба в его тоне, и она повернулась к нему.

— Что ты хочешь от меня? — заплакала она. — Я понимаю, ты стараешься помочь, но то единственное, что мне нужно, ты не можешь мне дать.

— О чем ты говоришь?

Для нее было неимоверной мукой произнести эти слова:

— Мне нужно, чтобы ты любил меня, но ты не можешь меня любить.

— Ты сошла с ума? — Бен схватил ее за плечи. — Я люблю тебя больше всего на свете.

— О, Боже, Бен.

И вот они уже целовались, их неудержимо тянуло друг к другу, и каждый чувствовал непреодолимое желание быть рядом, отдаться ощущению сладостной близости. Бен гладил волосы Карлин, а она прильнула к нему, желая забыть обо всем на свете, ей хотелось бы, чтобы все вокруг исчезло, пока она с Беном.

— Пойдем отсюда, — хрипло шепнул он, отстраняясь от Карлин.

Они шли по улице рядом, но не касались друг друга и не разговаривали.

— Как ты думаешь, сколько раз мы проходили по этой улице? — спросил Бен, когда они миновали убогий жилищный комплекс и свернули за угол.

— Сто миллионов раз, — засмеялась Карлин, но сразу снова стала серьезной. — Однако, похоже, это последний раз. Я никогда его не прощу, Бен, никогда.

Бен кивнул, и они снова несколько минут шли молча.

— Знаешь, — наконец заговорил он, — я никогда не был большим поклонником Джей. Т., но он твой отец. — Бен язвительно усмехнулся. — Слава Богу, что не мой.

— Какая мерзкая ложь! — Карлин всю передернуло. — По-моему, ты всегда ненавидел его, и ты считаешь, что я не должна бросать его только потому, что он мой отец?

— Нет, я не это имел в виду, — медленно ответил Бен. — Я говорю, что наши родители стареют и умирают, и печальная правда в том, что они родители, и никуда от этого не денешься. Сейчас тебе кажется, что ты никогда не захочешь снова видеть его; возможно, никогда и не захочешь. Но, быть может, настанет день, когда ты изменишь свое мнение, и если это случится, ты не должна противиться.

— Тебе всегда удается удивить меня, — ответила Карлин, внимательно посмотрев на него.

— Карлин, — Бен пнул ногой небольшой камушек перед собой, — я похоронил обоих родителей, и, если придет день, когда ты простишь его, а я буду рядом, я помогу тебе.

— Будешь рядом? — Она остановилась. — А я-то думала, что ты больше не хочешь быть рядом.

Бен повернулся к ней лицом и взял ее за руки.

— Я совершил непростительный грех, не поверив тебе.

— О, Бен, — Карлин недоверчиво покачала головой, — как ты мог поверить тому, что сказал Тони?

— Я не то что поверил, но я не был убежден, могу ли я не верить. Я хочу сказать, что за эти годы ты могла измениться или иметь какие-то страшные тайны, которые предпочитала скрывать от меня.

— Страшные тайны, — повторила за ним Карлин и, помолчав, тихо, почти про себя добавила: — Как Наташины страшные тайны.

— Да, — Бен с болью прикрыл глаза при упоминании имени сестры, — как Наташины.

Они снова несколько минут шли молча, пока Карлин не нарушила молчание.

— С моей стороны было бы притворством обижаться на тебя, так как я была уверена, что Тони убил ты . — Она стыдливо потупилась. — Не знаю, как просить прощения.

— Чудесная парочка, — с глубоким вздохом пробормотал Бен, — два мстителя. — А затем широкая улыбка медленно осветила его лицо.

— Что тут смешного?

— Видишь ли, мы оба хотели возмездия для Келлнера, и, по-моему, это счастье, что мы не бросили друг другу вызов расквитаться с ним.

— Ты совершенно невозможный. — Сперва испугавшись, Карлин потом рассмеялась, но затем снова помрачнела. — Как мы можем смеяться, Бен? Только Наташа отплатила ему, но в конце концов она единственная и пострадала.

— Понимаю, — кивнул Бен, — но у меня нет этому объяснения.

Они печально помолчали, а потом Бен нежно погладил Карлин по щеке.

— Единственное, что я могу сказать хорошего, так это то, что Наташа всегда хотела, чтобы ты и я были вместе. Счастливый конец во всех ее сказочных мечтах, и она никогда от него не отказывалась. И теперь, я надеюсь, это наконец-то станет реальностью.