Кей Хупер - Прикосновение Макса

Впервые после того, как она решила остаться с Максом, Дайна проснулась перед рассветом от ночного кошмара. Застрявшей в горле крик нашел ее даже в надежных объятиях Макса. Он спал глубоким сном, и она очень боялась разбудить его, поэтому осторожно выскользнула из кровати.

Она нашла свою длинную ночную рубашку, которую ранее бросила на стул, надела ее, затем вышла из спальни, не включая свет. В квартире уже было не совсем темно, и к тому времени, когда она добралась до окон гостиной, восход окрасил небо в розовые и пурпурные тона.

Дайна пристально наблюдала за приближающимся рассветом, вспоминая свой кошмар. Не старый кошмар, а ещё один, созданный ее расшатанной психикой.

Как-то Макс сказал ей, что, по его мнению, человек, изнасиловавший ее в Бостоне — был не этим человеком, с которым она имеет дело сейчас, а она не хотела думать об этом слишком долго. Так или иначе, ей казалось, что будет менее ужасным полагать, что это был тот же мужчина, хоть и сама мысль о том, что он последовал за ней через всю страну после двух лет была ужасна. Одного жестокого человека было достаточно для любой женщины, чтобы навсегда разбить целостность ее жизни… и ведь молния никогда не ударяет в одно и то же место дважды, так говорят. За исключением того, что эти слухи были далеко не всегда правдивы. Молния, как оказалось, все же ударила в одно и то же место дважды. Есть люди, которые были поражены ею не раз. И, как бы она не хотела принять желаемое за действительное, она знала, что существуют вещи куда страшнее, чем один зверский человек в мире.

Ее ум уклонялся от мысли, что она, возможно, использовалась двумя разными мужчинами, которые хотели удовлетворить свои порочные потребности. Но сейчас Дайна впервые согласилась с этой жесткой правдой.

И единственное, что она сейчас чувствовала, вглядываясь в первые предрассветные лучи восходящего солнца — был гнев.

Достаточно плохо уже было то, что она подверглась нападению однажды, её привычная жизнь изменилась навсегда, да и сама она уже никогда не будет прежней. Достаточно плохо, что ей нужно было восстановить силы и уверенность в себе, своё мужество и способность спать в темной комнате без чувства опасности. Достаточно плохо было уже то, что ее тело было изнасиловано.

Но этот, это животное, этот сукин сын был в другом городе на расстоянии в три тысячи миль — и он сделал кое-что даже более ужасное. Он изнасиловал ее ум.

И это было тем, в чем она не хотела признаваться. Этот человек хладнокровно и методично изучил детали того, как была разрушена ее жизнь, после чего воспроизвел все эти болезненные детали с точностью. Он намеревался нарушить ее психику, разрушать ее до тех пор, пока расшатанные нервы не сделали бы ее совершенно беспомощной перед угрозой, пока она не стала бы больше, чем нечувствительным роботом, запрограммированным, чтобы повиноваться ему.

Он был в десять раз хуже, в сто раз хуже, чем тот мужчина в Бостоне.

Хотя сейчас ее глаза были заполнены горячими слезами гнева, Дайна сразу же почувствовала, что Макс вошел в комнату. Она не повернулась к нему, но когда он сзади обнял ее, она расслабилась против воли.

— Новые демоны? — Осторожно спросил он и потерся своей щекой о ее шелковистые волосы.

— Только последний. — Ее голос был тих и спокоен. — Он сделал ещё хуже, чем просто использовал меня, Макс. Он управлял мной. Обманывал меня. Без унции раскаяния или милосердия, он намеревался разрушить меня. Даже нет названия тому, что он сделал.

Макс развернул ее лицом к себе. Его руки коснулись ее щек, придавая ее лицу чашевидную форму, большие пальцы стерли влажные следы от слез.

— Но он не выиграл, Дайна. И никогда не выиграет.

Она посмотрела в обманчиво твердое лицо и нежные глаза человека, которого она любила, и впервые действительно начала понимать свое везение. Как бы ни было, но болезненный период прошел, и она, наконец-то, исцелена.

— Я люблю тебя. — С чувством сказала она Максу.

В этот момент он едва смог перевести дыхание. Ее глаза были ясны, наконец-то они освободились от преследующих ее последние годы теней боли и страха. Это было именно тем, чего Макс так долго ждал и на что надеялся, он даже не до конца мог поверить в то, что, похоже, они, наконец-то, оба победили. Сквозь резко охватившее его волнение он сказал:

— Выходи за меня, Дайна.

Ее руки обвили его шею, а губы искривились в блаженной улыбке.

— Да. — Шепнула она. — Да, Макс, конечно!

Солнце озарило горизонт, омывая все вокруг серебряным светом и купая двух влюбленных в своих блестящих лучах. Но Макс повернулся спиной к восходящему солнцу, чтобы отнести Дайну назад в их темную спальню.

В среду днем все и случилось.

В конце концов, ловушка захлопнулась с почти смешной легкостью. Как позже сказал Макс, почти всегда бывает случай, когда все ожидания строятся в крайней степени возбуждения. У них уже был один момент, когда они поняли, что все их предположения были неправильными. Так что было вполне естественным, что все закончиться простым хныканьем вместо настоящего удара.

Дайна уже пережила столько, что когда ее мучитель снова вошел с ней в контакт, несмотря на те боль и страх, что она чувствовала ранее, звук его жестокого шепчущего голоса не пробудил в ней ничего кроме холодной ярости, ей потребовались все ее прежние навыки, чтобы сыграть для него роль испуганной женщины.

Но к тому времени, когда она покорно открыла ту же самую дверь, как и тогда в четверг в полночь, она уже контролировала себя и отлично сыграла свою роль. И если он думал, что чувство, которое заставило ее отшатнуться назад, когда проскользнул мимо нее, было страхом, а не отвращением — тем лучше.

— Сигнализация в коридоре? — прошипел он.

— Дезактивирована, — тупо произнесла девушка, позволяя двери непринужденно захлопнуться позади него.

Этот самый коридор был очень плохо освещен, и все, что она могла видеть, было то, что он был с головы до ног одет во все черное, носил лыжную маску, а в руках у него был маленький мешочек с инструментами и несколько больших матерчатых мешков.

Девушка была даже удивлена. Он был не таким большим, как ей раньше казалось. Когда он воспроизводил те обстоятельства нападения, пробудив ее ото сна и прижав к кровати, она была убеждена, что, как и человек, изнасиловавший ее, он был большим и сильным. Но это было не так. Он был всего лишь среднего роста и такого же сложения.

Было удивительно, как страх — и тщательно воспроизведенные обстоятельства насилия, в состоянии шока, заменяют реальность воображением.

— Что относительно охранников? — потребовал он.

Дайна отступила от него на несколько шагов, преднамеренно загоняя себя в угол, и позволяя гневу отразиться в ее голосе. — Я уже говорила Вам, как они патрулируют. Один сейчас в Восточном крыле, другой — в Западном. Они двигаются по часовой стрелке и … и встречаются в холле каждый час.