Патриция Макдональд - Замужем за незнакомцем

— Она спросила, не затаил ли кто на меня зла. Я рассказала ей про анонимные письма.

— Этого делать не следовало, — насупился Дэвид.

— Чего? — удивилась Эмма.

— Не следовало сообщать им никакой информации. Так мой брат посоветовал.

— Это Фил сказал? Когда ты с ним разговаривал?

— Позвонил ему вчера вечером. — Дэвид замялся. — Вообще-то Фил позвонил своему знакомому, адвокату по фамилии Юнгер. Он приехал и забрал меня из участка. Отныне, Эмма, все наше общение с полицией должно происходить через мистера Юнгера.

Эмма жевала тост и не смотрела на мужа.

— Зачем нам адвокат? Нам ведь нечего скрывать.

Он долго смотрел на нее молча и наконец сказал:

— Полиция ищет легкое решение. А легкое решение для них — это я.

— Что за чушь! Мы только что поженились. Мы любим друг друга.

— Ты богата, и у нас с тобой нет брачного контракта, — сказал он. — А деньги — это лучший мотив.

— Да ты что, Дэвид! Какой бред! У них нет никаких оснований тебя обвинять.

— Эмма, ты что, газет не читаешь? Невинных обвиняют очень часто. Нам нужно перестать общаться с полицией.

Эмму била дрожь.

— Нет, я так не могу…

— Ты должна меня поддержать.

Дверь открылась, и в палату вошел седой мужчина в белом халате.

— Ну, как вы себя чувствуете? — спросил он Эмму. — Вы меня помните? Я — доктор Белл, ваш лечащий врач.

Эмма смутилась:

— Боюсь, я мало что помню.

— Это вполне понятно. Вам дали большую дозу успокоительного. Я пришел вас обрадовать: завтра вы сможете вернуться домой.

— Отлично! — воскликнул Дэвид. — Чудесная новость!

— Некоторое время вам будет трудно ходить, — предупредил доктор Белл. — Слишком много швов.

— Спасибо вам за все, что вы сделали для меня и для моего ребенка, — сказала Эмма.

— Это моя работа, — улыбнулся врач. — Вам повезло, что не задеты ни связки, ни сухожилия. Но придется попить болеутоляющее. Я вам выпишу то, что можно принимать во время беременности, главное — не превышать дозу.

Эмма кивнула.

— Медсестра покажет вам, как менять повязки. Вы уж поберегите себя. Не поднимайте ничего тяжелого. Не садитесь за руль. И вообще старайтесь побольше времени проводить в постели. Могу сказать вам одно — вам очень повезло, — улыбнулся доктор Белл.

В понедельник утром лейтенант Джоан Аткинс приехала в полицейский участок Кларенсвилля. Она отправилась к начальнику, Оди Осмунду, и он дал ей в помощь молодого детектива Трея Марбери. Предстояло расследование дела Эммы Уэбстер. Джоан обратила внимание на то, что Трей был самым молодым из здешних полицейских.

— А какое дело вы расследовали до этого? — спросила Джоан у Трея.

Он пожал плечами:

— В основном я занимался водителями, скрывшимися с места ДТП. Прошлой весной погиб старичок профессор из Университета Ламберта. Один сукин сын сбил его и бросил на дороге. Ничем серьезным я не занимался. А хотелось бы.

— Скучать вам не придется, — пообещала Джоан. — Мне нужен человек, который хорошо знает город.

Побеседовав с Марбери, она была приятно удивлена тем, что парень ей достался сообразительный и вопросы задает исключительно дельные. Они вместе вышли из участка.

— С чего начнем? — спросил он.

— Вы знаете, где находится Кризисный центр Райтсмана?

— Разумеется, — ответил Марбери.

— Отлично. Садитесь за руль.

Кризисный центр располагался в сером здании в колониальном стиле. Марбери припарковался на стоянке, и они с Джоан направились ко входу. Нажав на кнопку звонка, Марбери сказал:

— Я был здесь несколько месяцев назад.

— Да? И по какому поводу?

— Жена доктора Хейзлера съехала на машине с моста.

— Сомнительная история?

Марбери покачал головой:

— Поэтесса, вы понимаете. Вся такая возвышенная, интеллектуальная. Похоже, была в депрессии. Правда, тело нашли не сразу, так что мужа помучили. Но оказалось, самоубийство.

Дверь открыла женщина латиноамериканской внешности. Это была Сарита Руис. Она с улыбкой сказала, что доктор Хейзлер ждет их.

— Я провожу вас в его кабинет.

Джоан, войдя в здание, осмотрелась. Несколько подростков смотрели телевизор, кто-то играл на компьютере.

Руис проводила их до двери кабинета доктора Хейзлера.

— Детектив Марбери, — мрачно сказал Берк. — Вот мы и снова встретились.

— Рад вас видеть, — вежливо ответил Трей. — Позвольте представить вам лейтенанта Аткинс из полиции штата.

— Приятно познакомиться, лейтенант, — сказал Берк и пожал Джоан руку. Все сели. — Чем могу вам помочь? — спросил Берк.

— Миссис Уэбстер рассказала нам, что ей на работу приходили странные письма, — сказала Джоан. — Она хранит их здесь. Мы бы хотели их увидеть.

— Моя секретарша проводит вас в ее кабинет, — кивнул Берк.

— Трей, займетесь этим? — сказала Джоан.

Берк вызвал по интеркому Джеральдин, и Марбери вышел.

— Доктор Уэбстер говорила, что показывала вам эти письма, — продолжила Джоан.

— Показывала, — согласился Берк.

— Что вы о них думаете?

Берк нахмурился.

— Это вполне могла быть чья-то навязчивая идея, но обычно такие люди себя проявляют. Если объект любви не отвечает взаимностью, начинаются угрозы. Но в этих письмах никаких угроз не было. Я не в первый раз сталкиваюсь с подобным поведением у подростков с повышенной эмоциональностью.

— А больше ничего подозрительного не было? Может, кто-то за ней следил, подглядывал?

— Об этом мне ничего не известно, — ответил Берк.

— Мне нужен полный список ее пациентов.

— Я вам его составлю, — пообещал Берк. — Лейтенант Аткинс, я должен еще кое-что вам сообщить.

— Что именно? — спросила Джоан.

— Несколько месяцев назад у Эммы была пациентка, страдавшая анорексией. Родители девочки были недовольны методами лечения. Они забрали дочь из Центра, и вскоре она умерла. Отец девочки обвинил во всем Эмму. Пришел ко мне, требовал, чтобы ее уволили.

Джоан вскинула брови:

— Миссис Уэбстер об этом не говорила.

Берк вздохнул:

— Она об этом не знает. Эмма и так была расстроена смертью девочки. Но, на мой взгляд, она действовала совершенно правильно.

— Как зовут этого человека?

— Лайл Девлин. Профессор музыки, преподает в Ламберте. Его дочь звали Айви. Я ни в чем его не обвиняю, но к Эмме у него были серьезные претензии.

— Я непременно с ним побеседую, — сказала Джоан.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Берк.

Вернулся Марбери. На нем были одноразовые перчатки, и он протянул Джоан конверт, который она взяла, тоже предварительно надев перчатки. Джоан внимательно просмотрела содержимое. Кое-что она зачитала вслух:

— «В моих снах твое лицо сияет, как далекая звезда. Я мечтаю долететь до тебя. Боль моя невыносима. Как ты можешь смотреть сквозь меня, не замечать тайн моей души?» Похоже на настоящую страсть, — заметила Джоан, убирая письма обратно в конверт. — Доктор Хейзлер, вы говорили, что дружите с доктором Уэбстер.