Владимир Купрашевич - Архивариус, или Игрушка для большой девочки (переиздание)

Квартирка оказалась в точности такой, какой описал ее хозяин и воображала Ксения. К совпадениям лишь добавились наполовину ободранные обои и неожиданно роскошный палас на полу комнаты.

— Вот…, — протянул Алик, обведя рукой видимое пространство. — Такую прекрасную девушку грех помещать в берлогу, но она сама выбирает… Я жил здесь, когда еще начинал дело. Сейчас здесь скрываюсь редко. Не передумала?

— Мне нравится, — твердо заявила Ксения.

— Света здесь нет, я выкрутил лампочки, — предупредил Алик. — У окна не отсвечивай… Это так, для безопасности.

— Но на площадке…

— Он с улицы не виден, но когда будешь уходить, выключай.

Ксения удивилась.

— Мне то, чего опасаться?

— Во-первых, в наши дни и в нашей стране опасаться надо всегда. А во вторых, я не знаю, кто замешан в авантюре с квартирой твоего приятеля.

Ксения подошла было к окну, но, вспомнив предупреждение хозяина, отшатнулась. Успела заметить лишь угол двора, да горбоносого дворника в сером комбинезоне вкручивающего со стремянки электрическую лампочку у подъезда углового дома. Он сосредоточенно смотрел на светильник, и видеть ее не мог.

— Иди сюда, — позвал Алик.

Она обернулась. Он поставил на стол небольшую коробочку с красным огоньком в отверстии.

— Видишь эту кнопку? Радиосигнализация. Если будет, какая опасность, нажмешь вот сюда, поняла?

— И что?

— Сейчас проверим.

Он отодвинул манжет рукава и прислушался. Минуты через три внизу что-то грохнуло, видимо дверь, и по лестничным пролетам с невероятной быстротой затопали чьи-то ноги. Распахнулась дверь, и в прихожую втиснулся здоровенный бритоголовый экземпляр, швейцар и еще один, незнакомый Ксении белобрысый парень плотной конструкции с зашторенным лицом.

— Четыре минуты. Неплохо для учебной, — констатировал Алик. — Но в боевой должно быть три. Охранять по ночам, по сигнализации, конечно, будете вот ее. А ты, — он обратился к белобрысому, — и днем.

Бритый сделал какой-то жест напоминающий возражение.

— Как-нибудь справимся, — видимо, успокаивая его, заключил Алик. — А сейчас все отсюда, потихонечку.

Ксюше стало не по себе.

— Послушай, может лучше в гостиницу? Столько хлопот…

— Нет. Когда ситуация прояснится и будет уверенность, что опасности нет, делай как хочешь. Но три дня карантин. Отдыхай. Жора будет в подъезде с семи до двадцати. В магазин, театр, на прогулку только с ним… Не опасайся, к женщинам не пристает — у него другие ориентиры… Когда информация поступит, тебе сообщат. Ну, я пойду.

Ксении показалась в последней фразе вопросительная интонация, и она твердо ответила:

— Конечно.

— Ключ в двери. Выключателя внизу нет, осторожнее соединяй концы, не схватись за голый…

— Ладно, ладно, иди, — порозовела Ксения.

Издали от окна она умудрилась проследить как Алик, размашисто шагая, пересек пустынный двор в сопровождении неизвестно откуда вынырнувшей пары телохранителей.

Оставшись одна, Ксюша осмотрелась. Квартира ей и в самом деле понравилась, обшарпанная немного, но уютная и, главное, сама себе хозяйка. Полная свобода. Ночью уж никто в универсам за водкой не погонит. Вспомнив только что разыгранное представление, решила что все, о чем предупреждал ее Алик надуманные страсти-мордасти. Не Коклюшкина же с половником будет подстерегать ее под лестницей?!..

В ванной она покрутила краны. Невероятно, потекла не только холодная, но и горячая вода. Ксения немедленно, распотрошила сумку, достала белье и мыло и бросилась под душ.

Проснувшись ясным утром, в свежей постели (нашла чистое, еще запечатанное, белье в шкафу), Ксения с еще большим недоумением подумала о предосторожностях, принятых Аликом. Делать ему нечего! Она прислушалась. С площадки не доносилось никаких звуков. Вероятно, они и сами поняли смехотворность своих опасений. Ксюша приготовила кофе на найденной за кухонным столом электрической плитке (газ оказался, действительно, отключенным) и, собрав в сумочку все необходимые предметы, вышла из квартиры. Едва она ступила на площадку, как за ее спиной выросла квадратная фигура белобрысого.

— Привет! — вздрогнув от неожиданности, пролепетала Ксюша. — Иди ты домой или еще куда там… Алик навыдумывал тут страхов. Ничего со мной не случится.

Парень, не отреагировав на приветствие, коротко и категорически ответил:

— Нет.

Она попыталась продолжить свою речь, но он, не дожидаясь продолжения ее аргументов, повторил:

— Нет!.. Ты можешь идти куда угодно, я везде буду с тобой.

Он намеренно выбирал ритм и интонацию, с которыми озвучивают в фильмах роботов, наверное, чтобы исключить дальнейшие возражения. Ксюша с неудовольствием вздохнула:

— Черт с тобой! Только постарайся не слишком мозолить мне глаза.

— Постараюсь, — ответил тот, со скукой глядя куда-то в сторону.

Наверное, это должно было означать: «Нужна ты мне, как собаке пятая нога!». «Ты мне тем более!» — в ответ подумала Ксения и постаралась забыть, что находится под колпаком.

Не замечать телохранителя долго не удавалось. Ксюша даже с ужасом подумала о том, как, всякие там олигархи, всю жизнь словно под конвоем. Лишь к середине дня квадратная тень за спиной перестала восприниматься болезненно, и она вместо бесцельного шатания по городу занялась, наконец, своими проблемами.

Начала она с того, что купила в магазине для передачи больному фруктов и отправилась в больницу. Корнеич в это время спал. Ксения, посидев минут пятнадцать у его изголовья, оставила на столике, у кровати, пару апельсинов и три гвоздички в банке с водой. Перед тем как купить их она долго сомневалась, годится ли больному такой подарок, не воспримет ли он его как напоминание о том недалеком дне, когда такие же цветы станут непременной ритуальной атрибутикой, но, вспомнив, с каким особенным чувством готовится он к своей последней минуте, к встрече с любимой женой, Ксения все же рискнула.

Сестра, немного старше самой Ксюхи, сообщила, что состояние у него стабильно тяжелое, предсказывать что-либо на ближайшие дни врач не решается. На вопрос Ксении посещают ли его, ответила туманно: «Посещают…»

После больницы Ксения зашла в закусочную, пообедала (белобрысый составить ей компанию отказался и остался маячить у витрины), затем побродила в раздумьях по набережным, позвонила еще раз матери, пообещала все объяснить и рассказать, когда приедет к ней. Вероятнее всего это случится дня через три-четыре. К вечеру она отправилась в свою берлогу. «Аппендицит» весь день не проронив ни слова, всюду волочился за ней. У подъезда Ксюша посмотрела на часы. Было уже начало девятого.

— Перерабатываешь. Иди домой, — обратилась она к телохранителю.

Тот снова отрицательно и молча мотнул головой, отстранил ее от двери, поднялся на площадку, огляделся, и остался ждать, когда Ксюша поднимется. Она вставила ключ в замочную скважину, повернула его и насмешливо попрощалась: