Ана Феррейра - Амадора. Та, что любит…
- Название:Амадора. Та, что любит…
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Ана Феррейра - Амадора. Та, что любит… краткое содержание
Если вы думаете, что Анаис Нин, Генри Миллер и Чарльз Буковски истощили весь запас способов, как мужчины и женщин предаются любви и сексу, то вам нужно познакомиться с Аной Феррейрой. Рядом с ней Нин кажется монахиней, Миллер — монахом, а Буковски — пономарем. Роман «Amadora. Та, что любит…» повествует о том, о чем многие женщины хотели бы поговорить, а многие мужчины — услышать. Книга предназначена для читателей старше 18 лет.
Амадора. Та, что любит… - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Прынцеса!
Я тебе не как низабуду.
У мене все из рук валитца. Хочю еще стобой повидатца. Мой телефон 2343 5434 звони он служебный.
Ради Бога.
С уваженеем
Жозиас».Прочла я это только дома. Письмо растрогало меня. Я решила позвонить этому простому, нескладному, но искреннему человеку, который был по‑своему красив, хотя и грубоват, и обладал удивительно чистой душой. Ведь он любил, обожал меня и просил ответа ради Бога и с уважением.
Я позвонила. Подошла какая‑то женщина. Я сказала, что хочу поговорить с Жозиасом, и она тут же позвала его. Не очень‑то приятно звучал его голос в трубке, не говоря о вопиющих грамматических ошибках. Хотела было я отказаться, но мое сострадательное сердце заставило меня принять его приглашение поужинать.
Когда я приехала, он уже ждал меня на углу. На нем была голубая рубашка с коротким рукавом и бежевые брюки непонятно из какой ткани. Он протянул мне розу.
Улыбаясь, он сел в машину. Я сохраняла полнейшую серьезность. Понюхав розу, я положила ее на панель управления.
— Куда поедем?
— Да куда хочешь…
— Куда бы ты отвез любимую девушку?
— Не знаю…
— Или жену, или кузину, или подругу…
— Не знаю.
— Куда ты обычно ездишь с семьей?
— В этот самый… В универмаг.
— В универмаг?! Превосходная идея. Так и сделаем. В какой универмаг вы обычно ездите?
— Ну, в этот, в нашем районе который. А мы с тобой, может, в какой другой съездим?
— Ясное дело.
Мы подъехали к универмагу, где прежде я не бывала. Назывался он Северный торговый центр. Выйдя из переполненного лифта, мы решили сначала перекусить.
— Что будем есть?
— Выбирай, прынцесса…
— Каждый выбирает то, что хочет…
Я посмотрела на суши и стала ждать, что он предложит.
— Я, это, пиццу, стало быть…
— Пиццу?!
— Ну да, ее. С сыром.
— Я, пожалуй, тоже.
Он сконфузился, и мы поели молча. Принесли счет. Он непременно хотел оплатить сам, и я едва удержалась от замечания, что он от семьи отрывает. Бедняга! Но я промолчала, потому что заметила, что он без обручального кольца. А это знак того, что мы должны на время забыть, что он женат. Мы доели пиццу, и он пожал мне руку.
— Ндравишься ты мне, ну прямо до невозможности!
— У меня же есть парень. А с тобой я согласилась встретиться… сама не знаю почему.
— Мне охота тебя увидеть безо всего.
— Ты же написал: «С уважением».
— Да, с уважением и есть. Я тебя и пальцем не трону.
К вечеру меня так и подмывало исправлять ошибки в его речи, но вскоре я притерпелась и даже иной раз сама уснащала свою речь его словечками.
Он уговаривал меня поехать с ним в «гостиницу на час» в Пиньейрусе.
— Мне бы поглядеть только. Пальцем не трону я тебя.
— А ну как обманешь?
— Матерью клянусь.
— Поклянись лучше отцом.
— Отца нету, прынцесса…
— Как это — нету?
— Ну, не видал я его ни разу. Не знаю даже, как звать…
— Документ у тебя есть?
— Чего это?
— Документ. Ну, удостоверение личности. Есть у тебя?
— Есть. И пропуск служебный есть…
— Покажи.
Он порылся в бумажнике и сунул мне документ. В графе о родителях — только имя матери. Я разразилась хохотом. Он сразу помрачнел и стал пережидать приступ моего смеха. Я объяснила, почему смеюсь.
— Исполин…
— Чего это?
До него не дошло, а мне было лень объяснять. Пока мы ехали в так называемую «гостиницу на час», я все думала, сколько же на свете исполинов, и пришла к выводу, что нет ничего страшного в том, чтобы раздеться догола перед мужчиной, к которому меня не тянет лишь потому, что он сын матери‑одиночки.
Гостиница оказалась простенькой. Администратор вручил нам ключ от тринадцатого номера, но Жозиас отказался и взял от двадцать третьего. В номере хорошо пахло. Все чистенько. Двуспальная кровать с хорошо проглаженными простынями, кресло, зеркало и телевизор. Очень прилично. В такой обстановке я чувствовала себя вполне непринужденно. Я сняла туфли. Жозиас уселся в кресло и уставился на меня.
— Ну что, мне раздеться?
— Да! Я только про то и думаю…
— А хватать меня не станешь?
— Не стану. Честное слово.
— Ну, ладно.
Легкомысленная девица начинает раздеваться… Снимаю сначала брюки, потом кофточку и каждый раз гляжу на него. Ровным счетом ничего не ощущаю. Снимаю лифчик. Он закрывает глаза, потом снова открывает и восхищенно улыбается. Отличное шоу! Театральным движением снимаю трусики. Забираюсь на кровать. Он сидит неподвижно, потом преклоняет колени передо мной — своей богиней. Да, это не театр — это алтарь. Но я прерываю обряд.
— Вроде всё.
— Ну, спасибо тебе огромное.
— Не за что.
Он встал с колен, а я уселась на кровати.
— Можно, я ножки тебе поцелую?
— Можно, но только ножки.
Я снова легла, а он принялся благоговейно целовать мне ноги. Потом стал ласкать колени и бедра… Когда я меньше всего ожидала и уже начала было заводиться, он ни с того ни с сего поднимается и пятится на несколько шагов.
— Давай‑ка уберемся отсюда.
— Тебе что, не понравилось видеть меня голой?
— Еще как пондравилось! Да вот боюсь — не выдержу.
Я перевернулась на кровати, чтобы он увидел мое тело в движении.
— Ну что, мне одеваться?
— Ах ты, прынцесса моя… По мне бы не надо, да лучше тебе одеться, знаешь…
— Отчего же?
— Да оттого, что мне точно не удержаться…
— А чего бы ты хотел, кроме как поглядеть на меня?
— Только то, что тебе бы пондравилось.
— Ты же знаешь, что у меня нет ни малейшего желания…
— Да знаю я. Пожалела ты меня, только и всего. Я и это знаю.
— Сострадание…
Он повторил:
— Сострадание…
Мне вспомнился Микеланджело. Нелегко представить этого человека в позе какой‑нибудь его статуи.
— Pietа! Жозиас, обними меня…
— Это как это?
— Да обними же меня! Сними рубашку.
Он повиновался. Снял рубашку и лег на меня. Я, наконец, вообразила статую Микеланджело, расчувствовалась и заплакала. Это был самый нелепый момент за весь вечер. От слез у меня выскользнула из глаза контактная линза, а рабочий подумал, что это осколок хрусталя.
— Ты святая! Господи, Царь Небесный… Вот сподобился я чуда! Ты взаправду святая.
— Откуда это у тебя?
— Да из глаза же из твоего! У тебя слезы хрустальные!
— Да ты что! Это моя контактная линза.
Я вставила ее обратно. Бедняга Жозиас насилу дышал.
— Ты уж сразу — святая…
— Я думал, это хрусталь, прынцесса.
— Вот принцесса — это лучше.
— День рождения‑то у тебя когда?
— А что?
— Да так просто…
— Девятнадцатого ноября. В день флага.
— Прости, но теперь мне точно невтерпеж.
— Жозиас!
Он обхватил меня, повалил на кровать и одним движением скинул брюки и трусы. Я не сопротивлялась.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: