Филиппа Грегори - Вайдекр, или Темная страсть

— Он думает, что я предала его, — сказала она. — Он верил мне, а я позволила избить его и связать, как будто он преступник, в моем собственном доме. Я не предавала его, у меня и в мыслях не было причинять ему вред. Но я не смогла предвидеть, чем обернется ваш приезд.

Доктор Роуз умиротворяюще вытянул к ней руку.

— Леди Лейси, это было сделано для его же блага, — объяснил он. — Его развяжут, как только мы прибудем в мой дом. Он будет окружен самым лучшим уходом. И если на то будет воля Божия и у мистера Мак-Эндрю достанет мужества, он возвратится к вам полностью исцеленным.

— Доктор Мак-Эндрю, — ровно выговорила Селия, хотя слезы все еще бежали по ее лицу.

— Доктор Мак-Эндрю, — повторил он, подтверждая, что принял это к сведению.

— Я напишу записку и положу ему в карман, — сказала Селия. — Пожалуйста, не уезжайте, пока я не схожу к нему.

Доктор Роуз кивком выразил свое согласие, и она вышла из гостиной ровными шагами, с высоко поднятой головой и мокрыми от слез щеками.

Наступило молчание. За окном, в морозном саду, раздались громкие трели малиновки, отчетливо слышные в морозном воздухе.

— Бумаги о лишении прав? — спросила я.

— Я подписал их как часть доверенности на лечение, — объяснил доктор Роуз. — Он находится под моей ответственностью, пока я не найду, что он поправился. И его делами будет управлять ваш брат, лорд Гарольд.

— Как долго, вы думаете, он пробудет у вас? — опять спросила я.

— Это будет зависеть от него, — ответил доктор Роуз. — Но обычно на полное выздоровление требуется от двух до трех месяцев.

Я кивнула. Времени достаточно. Даже малейшее движение головы причиняло мне невыносимую боль, будто в мой мозг впивались сотни иголок. Все, к чему я стремилась, шло мне в руки, но я не чувствовала от этого радости.

— Я буду докладывать вам о результатах каждую неделю. — Он протянул мне рекламу своей клиники и лечения, а также документы, требующие подписи Гарри.

Я приняла их такой же твердой рукой, как его собственная. Но даже пальцы мои болели.

— Вы можете навестить его или же написать, — продолжал доктор Роуз. — Кто-нибудь из вашей семьи даже сможет побыть с ним некоторое время, если пожелаете.

— Едва ли это возможно, — отозвалась я. — Мне кажется, было бы полезнее, если б он не получал писем из дому, по крайней мере в первый месяц. В последнее время его расстраивали даже самые невинные события. Возможно, самым лучшим будет отсылать предназначенные ему письма обратно мне.

— Как пожелаете, — равнодушно ответил доктор Роуз. Он поднял свой чемоданчик с пола и щелчком закрыл его.

Я также поднялась с кресла и пошла к двери. В холле я обнаружила ожидающую нас Селию с запечатанным конвертом в руке.

— Я написала Джону, что у меня и в мыслях не было предавать его, — ровным голосом объяснила она, даже не замечая своих слез. — Я прошу у него прощения, что не смогла предотвратить насилие над ним в моем собственном доме.

Доктор Роуз кивнул, не отводя глаз от письма. Селия прошла к двери, и он вопросительно посмотрел на меня.

— Вы можете вынуть это письмо из его кармана по дороге в клинику, — тихо сказала я. — Оно только расстроит его.

Он кивнул и последовал за Селией к карете.

Джона уложили ничком на переднем сиденье, все еще одетого в смирительную рубашку, и прикрыли простым дорожным ковриком. На фоне ярких красок он казался смертельно бледным, но дыхание было ровным, а его лицо, прежде искаженное гневом, было спокойным, как у спящего ребенка.

Селия сунула письмо ему в карман, но ее прикосновение разбудило его. Он открыл глаза, казавшиеся огромными.

— Селия. — Его голос был тих и невнятен.

— Пожалуйста, не говорите с ним, леди Лейси, — твердо сказал доктор Роуз. — Его не следует тревожить.

Она послушно кивнула и, поцеловав Джона в лоб, отошла от кареты. Доктор Роуз забрался в карету и сел, не сводя глаз с Джона.

Глаза моего мужа не отрывались от Селии, будто она была лучом маяка в бушующем море. Внезапно его взгляд стал осмысленным, и он глянул туда, где стояла я, прямая как шомпол.

— Селия! — Его голос стал громче, хоть слова по-прежнему оставались неразборчивыми. — Беатрис хочет Вайдекр для Ричарда.

— До свидания, — резко произнесла я и крикнула вознице: — Поезжай!

Селия сделала несколько шагов за каретой, чтобы Джон мог видеть ее лицо.

— Берегите детей! — выкрикнул он. — Берегите детей от Вайдекра, Селия.

Тут лошади перешли в галоп, колеса загрохотали по гравию, и Селия осталась далеко позади. И его увезли.

Обед прошел в молчании. Селия плакала весь день, и глаза ее были красными и опухшими. Гарри во главе стола ерзал на своем высоком стуле, будто на иголках. Селия все утро поджидала его возвращения и, едва встретив его, попросила не подписывать документа о введении Джона в опеку доктора Роуза и приказать им вернуть Джона домой. У Гарри хватило здравого смысла не обсуждать этого вопроса с Селией наедине и объяснить ей, что я имею полное право решать, какое лечение будет лучше для моего мужа. Селия не нашлась, что сказать на это, но инстинктивно она, видимо, чувствовала, что мне нельзя доверять в вопросах, связанных с Джоном.

Весь обед она просидела, уставившись в тарелку и ни к чему не притронувшись. Я тоже потеряла аппетит. Стул Джона стоял у стены, и комната казалась странно пустой. В моих ушах еще звучал его крик, когда тюремщик-доктор кинулся на него и бросил его на пол. Насилие, совершенное здесь, казалось, разбудило дремавшие призраки, и теперь они на все лады повторяли крики Джона.

Селия даже не пошла в гостиную после обеда, сказав, что хочет посидеть с Джулией. Я с суеверным страхом вспомнила, как Джон тоже пытался спастись в детской, будто только эта комната не была запятнана грехом и развратом. Но я улыбнулась ей со всей теплотой, на которую была способна, и поцеловала на прощание ее лоб. Я думала, что она отшатнется от моего прикосновения, словно оно могло запачкать ее. Но при этом я была совершенно уверена, что Селия, как и мама, даже держа в руках путеводную нить, не посмеет последовать за ней во мрак.

Поэтому мы с Гарри сидели одни, и, когда был подан чай, я стала разливать его. Дождавшись, когда он напился чаю и опустошил, по своему обыкновению, целую тарелку пирожных, я обратилась к Гарри с вопросом:

— Ты подписал документы для доктора Роуза, Гарри?

— Я подписал их, — ответил он. — Они на твоем столе. Но то, что Селия рассказала мне об этом докторе и о Джоне, заставляет меня усомниться в том, правильно ли мы поступаем.

— Да, это была ужасная сцена, — ровным голосом признала я. — Джон вел себя как настоящий сумасшедший. Если бы оба доктора не оказались на высоте, я не знаю, что могло бы произойти. Селия думает, что она имеет на Джона влияние и может удержать его от пьянства, но сегодняшнее происшествие показало, как она заблуждается. Прошло почти две недели с тех пор, как она стала пытаться контролировать Джона, но он пьет почти каждый вечер. Он даже набросился сегодня на Селию и обвинил ее в предательстве. С ним едва удалось справиться.