Джейн Фэйзер - Тень твоего поцелуя

Почувствовав пристальный взгляд жены, Стюарт открыл глаза. Глаза цвета драгоценного аквамарина с голубоватыми чистейшими белками.

– Почему ты не разбудил меня, Стюарт? – гневно бросила Пиппа. – Если ты хотел взять меня, почему делать это тайком?

Муж, неловко поежившись, осторожно коснулся се руки.

– Ты так крепко спала, Пиппа. Я ужасно хотел тебя, но побоялся потревожить.

Пиппа резко села.

– Почему ты стремишься только к своему наслаждению? Это уже в четвертый или пятый раз за месяц. Нравится забавляться с трупом?

Багровый румянец залил лицо Стюарта. Он отбросил покрывала и почти спрыгнул с постели, стараясь держаться спиной к жене.

– Какая гнусность!

– Может, и так, – кивнула Пиппа. – Но уж прости, я считаю, что не меньшая гнусность, когда тебя используют во сне ради собственного удовольствия.

Помня, что острый язык не раз доводил ее до беды, Пиппа обычно старалась поменьше язвить в присутствии мужа. Тот легко обижался и дулся целыми часами. В хорошем настроении он бывал веселым, забавным, очаровательным компаньоном, остроумным и энергичным, словом, их темпераменты казались настолько схожими, что, вероятно, именно поэтому она согласилась выйти за него. Поэтому и из-за его несравненной красоты. Но осознала это только сейчас.

Пиппа, хмурясь, покусывала ноготь и наблюдала, как он рывками просовывает руки в широкие рукава халата. Вряд ли она настолько тщеславна, чтобы считать, будто красота – достаточный повод для замужества. Нет, Стюарт Нилсон очаровал ее своей силой и ловкостью, способностью рассмешить и не в малой мере преданностью и неподдельным восхищением.

– Пойду в гардеробную, – бросил он с порога. – Позвать тебе Марту?

– Если будешь так любезен, – пробормотала Пиппа, снова падая на подушки и закрывая глаза. Солнечный свет усилил тупое биение крови в висках.

Разумеется, дело не только в этом. В двадцать пять она вдруг с удивлением обнаружила, что в ее жизни чего-то не хватает. До этого момента она упрямо твердила, что замужество не для нее, что ей слишком нравится веселая жизнь в обществе придворной молодежи, чтобы погрязнуть в хозяйстве, рожать детей и угождать мужу. Но тут ее сестра Пен вышла за Оуэна д'Арси, и Пиппа поняла, что ведет пустое и никчемное существование. Да, приятно танцевать, играть в карты, встречаться со страстными поклонниками, но теперь этого было недостаточно.

Тихий стук в дверь возвестил о приходе Марты, несшей закрытый кувшин с горячей водой.

– Доброе утро, мадам, – жизнерадостно приветствовала она. – Прекрасный сегодня денек!

– Да, – согласилась Пиппа без особого энтузиазма, и камеристка, Мгновенно уловив интонации хозяйки, воззрилась на нее с некоторым сочувствием.

– Опять голова, мадам?

Пиппа со вздохом провела ладонью по глазам.

– К несчастью. Просто ума не приложу, что делать, Марта. Никогда раньше я не страдала головными болями.

– Может, ваше сиятельство носит дитя, – догадалась Марта. – После семи месяцев замужества такое вполне возможно.

– Ну, в действительности еще не семь, – напомнила Пиппа, садясь на край кровати и разглядывая натертый воском до блеска дубовый пол. Они со Стюартом обвенчались в январе и провели вместе всего шесть недель, до того как единокровную сестру королевы леди Елизавету после восстания Томаса Уайатта обвинили в государственной измене и отправили в Тауэр. Пиппа, как ее ближайшая компаньонка, была одной из немногих женщин, которым позволили разделить с ней заточение.

После освобождения Елизаветы, в самом конце мая, Пиппа вернулась к мужу. По приказу королевы ее разлучили с подругой. Мария везде видела и подозревала заговоры и настояла, чтобы на время домашнего ареста во дворце Вудсток в Оксфордшире сестру окружали и охраняли только незнакомые люди.

Пиппе было велено вернуться ко двору вместе с мужем. Стюарт принимал немалое участие в переговорах, касавшихся брака королевы с Филиппом Испанским. Только тогда и возобновилась их супружеская жизнь.

– Прошло больше двух месяцев со времени вашего возвращения ко двору, миледи, – заметила Марта, ставя кувшин с водой на комод.

– Два месяца, – пробормотала Пиппа. Временами это казалось куда большим сроком, чем те три месяца ужаса в Тауэре, где на газоне под их окнами стояло вечное напоминание о наказании за государственную измену – эшафот, на котором умерла леди Джейн Грей.

Со времени возвращения жены Стюарта трудно было назвать пылким любовником: недаром Пиппа пыталась вспомнить, как все было в те несколько недель, последовавших за их брачной ночью. Тогда он казался робким и неуверенным в себе, но она почти не обратила на это внимания. Куда подевался страстный флирт, которым оба так увлекались до свадьбы?! Головокружительные чувства скоропостижно скончались… но она опять так мало думала об этом. Да и разве до этого было во время бурного и кровавого мятежа Уайатта, массовых казней, за ним последовавших, к тому же учитывая смертельную опасность, в которой оказались леди Елизавета и ее друзья.

А теперь муж взбирается на нее, только когда она спит.

Может, само это занятие вызывает у него отвращение? Может, он считает его своей неприятной обязанностью, которую следует выполнять только наспех и почти втайне?

Сама эта мысль так поразила Пиппу, что голова непроизвольно дернулась и новая волна боли ударила в виски. Пиппа встала и медленно стянула рубашку.

– Сделай мне ванну, Марта. Я хочу искупаться.

– Да, мадам, – кивнула камеристка, спеша к двери.

А может, дело не в самом соитии, а в том, что жена ему ненавистна? Что, если за время ее заключения он завел любовницу? Женщину, которая ему больше по вкусу?

Пиппа подошла к зеркалу из полированного серебра и критически оглядела свое обнаженное тело. До чего же она исхудала! Тощая. Костлявая. Не то что леди Елизавета. Пусть она полнотой не отличается, зато фигурка изящная и грациозная. Вот ее можно назвать стройной!

А она? Просто мешок с костями! Что уж тут изящного!

Странно, почему она до этой минуты не обращала внимания на свою внешность.

Пиппа присмотрелась внимательнее. Интересно, можно ли пересчитать веснушки, густо усеявшие белоснежную кожу? Нет, никакой надежды. Слишком их много. Правда, глаза довольно привлекательные: косо посаженные, зеленые, с золотистыми искорками, так и плясавшими в лучах солнца. И волосы, хоть и настоящая непокорная грива, все же густые и красивые. Да и цвет неплох.

– Не угодно ли мадам спрятаться за ширмой? Сейчас лакеи внесут ванну.

– Ах да, я и не слышала, как ты вошла, – очнулась от раздумий Пиппа, скользнув за ширму. Когда суета в спальне утихла и дверь в последний раз хлопнула за дюжими лакеями, она вышла и со вздохом облегчения ступила в медную ванну. Все тело ныло, она казалась себе использованной тряпкой…