Виктория Холт - Алая мантия

– Я хочу жить в доме, как сеньорита. Я больше не хочу быть цыганкой. Мне хочется спать под крышей и умываться у насоса; хочется быть чистой, носить красивую одежду и прислуживать вам до конца дней. Я увидела вас в окне и решила стать вашей служанкой, поэтому, танцуя, пыталась вам показать, что бросаю цыган.

– Но ты не сможешь жить в доме. Цыгане так не делают – они хотят быть свободными. Ты должна догнать их, Бьянка, пока они не ушли слишком далеко.

Бьянка топнула по полу босой коричневой ногой и покачала головой:

– Я буду вашей служанкой.

– Но у меня уже есть служанки.

Девушка снова сверкнула зубами в ослепительной улыбке.

– Таких, как Бьянка, у вас никогда не будет.

– Почему ты хочешь жить в четырех стенах и спать под крышей?

– Потому что я боюсь Перо.

– Человека, с которым ты танцевала?

Бьянка кивнула; ее глаза сузились.

– Я ненавижу Перо, но если я вернусь к своему народу, меня насильно выдадут за него. Он всегда следит за мной, пытается застать меня одну… В один прекрасный день… в одну ночь ему это удастся, и он насильно сделает меня своей женой. Перо будет бить меня, как собаку, а когда захочет любви, скажет «поди сюда», но потом я снова стану для него собакой. Я не хочу быть женой Перо!

– Но он вернется и станет искать тебя здесь.

– Нет. Он не поверит, что я осталась в доме.

– Бьянка, я не хозяйка этого дома.

– Правда? – Темные глаза девушки удивленно рас ширились. В них мелькнул страх. – Значит, хозяйка… одна из тех ворон?

– Их зовут донья Мария и донья Хуана, – сурово по правила Исабелья. – Нет, хозяева здесь – мои родители, которые уехали на один день.

– И они не вернутся до завтра? Тогда я останусь у вас на ночь и докажу, какой я буду хорошей служанкой, а когда они вернутся, вы попросите их, чтобы меня оста вили здесь.

– В таких домах, как наш, дела не делаются подобным образом, Бьянка.

– Но мы все уладим! – Девушка снова упала к ногам Исабельи, схватила ее руку и покрыла поцелуями. – Позвольте мне остаться, сеньорита! Иначе мне придется голодать или Перо разыщет меня. Неужели я должна стать собакой Перо?

Большие глаза смотрели умоляюще, овальное личико выражало то горе, то надежду.

Подумав о грубом цыганском парне, Исабелья внезапно ощутила желание оставить у себя девушку, которая знала о жизни больше, чем ей когда-либо суждено узнать, бродячую цыганку, которой захотелось спать ночью под крышей. Поэтому она поступила так, как не по смела бы поступить еще вчера.

– Ты можешь остаться на ночь, – разрешила Исабелья.

Исабелья лежала в постели и смотрела в окно на звезды. В эту ночь она не могла заснуть. Бьянка осталась в соседней комнате. Мария настояла на том, чтобы запереть дверь.

– Мы отвечаем за вас. Я и подумать не в силах о том, что скажут ваши отец и мать, когда вернутся. Цыганка в доме! Откуда мы знаем, какие злые умыслы таятся у нее в голове?

«В самом деле, откуда?» – спросила себя Исабелья. Она знала лишь то, что хочет оставить у себя Бьянку, что у нее поднялось настроение, когда дверь распахнулась и цыганку ввели в комнату.

Теперь Исабелья думала о минувшем вечере, когда Бьянка пошла к насосу и умылась, повизгивая от прикосновения холодной воды. Слава Богу, у нее не было вшей. Девушка явно гордилась своими волосами – она аккуратно их расчесала и вставила в них цветок, который принесла из патио. Несмотря на тряпье, в которое была одета цыганка, она выглядела необычайно хорошенькой.

– Тебе нужна другая одежда, Бьянка, – сказала ей Исабелья. – Ты не можешь оставаться в доме одетой как цыганка.

«Я приодену ее, – думала Исабелья, – а отец и мать подумают, что это просто новая служанка. Если я собираюсь замуж, то мне все равно придется избавиться от дуэний и обзавестись горничной. Почему же ею не может быть Бьянка?»

Исабелья хотела узнать побольше о тех чувствах, которые проявляла Бьянка во время танца. Конечно. Конечно, она может научить девушку, как нужно вести себя в доме знатного сеньора, но Бьянка в состоянии научить ее куда большему.

Поэтому Исабелья нарядила девушку в темное платье служанки. Бьянка выглядела в нем странно с болтающимися в ушах кольцами, но она отказалась с ними расстаться и не пожелала обуть босые смуглые ноги. Цыганка положила кастаньеты в карман нового платья, но Мария ответила категорическим отказом на ее просьбу вернуть нож.

Девушка вскинула голову и рассмеялась.

– В большом доме он мне не понадобится, – сказа ла она. – Ножи хороши для цыганского табора.

Вечером они немного поболтали, но это было нелегко, так как Исабелья говорила на кастильском наречии, а Бьянка – на цыганском жаргоне. Тем не менее, они понимали друг друга.

– Как только я вошла в патио и увидела в окне сеньориту, сразу поняла, что пришла домой, – сказала Бьянка. – Это мой дом, а вы – моя хозяйка, и я больше не буду свободной, как раньше. Тот, кто любит, не может быть свободен, а я люблю мою хозяйку и буду защищать ее сердцем, душой и телом.

– Ты преувеличиваешь, – улыбнулась Исабелья.

– Нет-нет! В ваших глазах я увидела просьбу о по мощи. Вы, сеньорита, нуждаетесь в Бьянке, а Бьянка нуждается в вас из-за Перо. Любовь начинается там, где люди нуждаются друг в друге.

– Когда вернутся мои родители…

– То они скажут: «Какая хорошая служанка у нашей дочери».

«Бьянке скоро придется уйти, – думала Исабелья, – так как мои родители ни за что не позволят ей остаться».

Она повернулась в постели, продолжая думать о цыганке.

На следующий день сеньор Алонсо и сеньора Марина де Арис вернулись домой. Исабелья стояла в холле возле колонны, на которой были высечены арабские надписи, и встретила родителей с приличествующими случаю церемониями.

Отец сдержанно поцеловал ее, а мать нежно обняла. Рядом с Исабельей стояли Хуана и Мария.

– Твоя мать и я рады видеть тебя снова, дочка, – сказал дон Алонсо, положив ей руку на плечо. – Пойдем с нами – мы выпьем по стакану вина, так как устали с дороги. – Он обернулся к дуэньям: – Мы побудем одни с дочерью.

Дон Алонсо направился в маленькую комнату, увешанную шелковыми гобеленами, которые изображали триумфы великого императора Карла, [8]отца короля Филиппа. Хотя было утро, и жара еще не наступила, шторы были опущены, почти не пропуская дневной свет.

Исабелья знала, что скажут ей родители, но в их присутствии она вновь стала робкой девочкой, какой была до появления Бьянки.

– Мы долго советовались с нашими друзьями, сеньором и сеньорой Каррамадино, – начал ее отец. – У нас есть новости для тебя, дочка, и мы уверены, что они будут приятны тебе так же, как нам. Поместье Каррамадино просто превосходно. Никогда еще я не видел таких маслин и такого винограда. Они богаты и знатны – во всей Андалусии не найти семейства, которое может предложить большее молодой сеньорите.