Джоанна Линдсей - Дьявол, который ее укротил

Он вспомнил ее былые цели? Как трогательно… но сейчас прошлые стремления казались такими тривиальными. Все вытеснила всепоглощающая радость. Ей ничего не нужно, кроме его любви.

– Кроме того, – продолжал он, – в основном я сделал это, зная, как сильно ты жаждешь освободиться от власти отца. И поскольку ты еще не была готова жить со мной…

– У меня есть идея, – мягко перебила она.

– В самом деле? Ты уверена, что больше нам не из-за чего ссориться?

– Думаю, именно так, – улыбнулась она.

– Тогда я увожу тебя домой, что следовало сделать с самого начала. К себе домой. Только туда – и никуда больше.

– Твой первый бал не должен быть слишком роскошным. Если намереваешься давать самые шумные празднества в Лондоне, следует начинать с малого, потому что иначе не сможешь подниматься на ступеньку выше с каждым новым сезоном. Сама не оставишь себе места для совершенствования.

Офелия подняла глаза на мужа. Они, обнявшись, сидели на диване. Он прижимал ее к себе, она свернулась калачиком рядом с ним. Он такой нежный, такой ласковый: не может находиться рядом с женой без того, чтобы не обнять, не поцеловать. Офелия любила эту его черту… впрочем, разве было в нем что-то, чего она не любила?!

– Бал? – переспросила она.

– Один раз в сезон. На большее меня не хватит.

– Не хотелось бы разочаровывать тебя, любимый, но, думаю, буду слишком занята, воспитывая нашу дочь, чтобы думать о балах в обозримом будущем.

– Ужасная озорница, верно?

Золотоволосая девочка сидела на расстеленном на полу пушистом одеяле, изучая игрушки, словно никак не могла решить, какую схватить первой. Всего несколько недель назад она научилась ползать и с тех пор весьма преуспела в новом умении, и, Господи, как ни поразительно, даже сидела смирно… правда, всего несколько секунд. Не более.

Страхи Офелии оказались абсолютно беспочвенными. Она не потеряла ребенка. Ее облегчение и радость, когда мерзкая тошнота вернулась и продолжалась несколько проклятых месяцев, были огромны. Полученная травма дала ей некоторую передышку, правда, очень короткую.

Рейф пришел в восторг, когда она сказала ему о ребенке. Он не хотел слишком много детей. Всего горстку! Но Офелия была полностью с ним согласна. Родив дочку и преисполнившись к ней благоговения, она была готова подарить мужу второго ребенка.

Они осели в Лондоне, перебравшись, правда, в тот более просторный дом, который Рейф купил для Офелии. Она не торопясь обставила комнаты по своему вкусу. И даже принимала гостей, правда, не слишком часто. И дала только один бал, чтобы, хоть и с опозданием, отпраздновать их свадьбу. Идея принадлежала Рейфу, и он попросил тещу все организовать. Была приглашена даже Мейвис, и старым подругам не потребовалось много времени, чтобы помириться и стать еще ближе друг другу, чем прежде. Отныне ревности и зависти не было места в жизни Офелии.

Рейф поцеловал сначала лоб жены, потом впадинку на скуле. Она запрокинула голову, подставляя губы. Это был нежный поцелуй, исполненный взаимной любви. Будь они в любой другой комнате, поцелуй быстро перерос бы во что-то большее. Но только не в детской!

Отчаянный визг привлек внимание супругов к дочери, которая, обиженная невниманием, ползла к ним с широкой улыбкой на ангельском личике. Она не обещала стать самой прекрасной девушкой, которая когда-либо почтила своим присутствием лондонский сезон. О нет! Она обещала стать самой красивой, самой умной, самой милой девушкой в целом мире! Любящие родители нисколько в этом не сомневались.

Путешествие по странам Европы, которое обычно предпринимал молодой аристократ после окончания высшего учебного заведения.