Джеки Д`Алессандро - Свадебный водоворот

— Ты хочешь сказать, что ребенок, которого ты видела умирающим…

— Это была Жозетта. Она не умерла. Мы спасли ее. И она — ребенок Уильяма. А не наш. — Слезы подступили к ее глазам и покатились по мокрым щекам. — Не наш.

— Не наш? — повторил Остин с облегчением. Но тут же нахмурился и понизил голос:

— Это значит, что Жозетта в опасности?

— Нет. Опасности больше нет. С Жозеттой все хорошо.

— С ней все хорошо. И ничто не угрожает нашему ребенку?

— Ничто.

Остин закрыл глаза, затем поднял руку Элизабет и поднес к губам.

— Боже мой, Элизабет, означает ли это то, о чем я думаю?

— Это означает, что мы свободны. Свободны любить и рожать детей, и нет больше того ужаса, что давил на нас.

— Элизабет… — Он с трогательной нежностью поцеловал ее.

Она сжала его руку, и на нее нахлынул поток видений. Она хотела прогнать их, страшась увидеть что-то плохое, что сможет убить их радость. Но от того, что она увидела, у нее перехватило дыхание.

С кристальной ясностью она увидела себя и Остина: они стояли рядом на цветущей поляне и смотрели друг на друга влюбленными глазами. Он протянул ей руку:

— Я люблю тебя, Элизабет.

Видение растаяло, оставив после себя ощущение теплоты и радостного удивления.

Остин выпрямился и пристально посмотрел ей в лицо:

— Что ты видела?

— Тебя и меня… Я видела любовь. И счастье.

— Счастье?

— Да. — Она от всего сердца улыбнулась ему. — Это американское слово означает «райское блаженство».

Остин поднес к губам их сомкнутые руки.

— Это также и английское слово, оно означает: «Ты и я любим друг друга и будем вместе до конца нашей жизни».

Элизабет посмотрела в его глаза и поняла, что он прав.

Остин в нетерпении ходил по гостиной, то и дело ероша волосы пальцами. Уже прошло более часа, а доктор все не выходил из комнаты Элизабет. Сколько же времени, черт возьми, надо, чтобы снять повязку с ее плеча и решить, полностью ли поправилась Элизабет?! Они вернулись домой месяц назад. Конечно, прошло достаточно времени, чтобы ее рана зажила.

Он услышал смех и подошел к окну. Вся его семья, кроме Каролины и Майлса, проводивших медовый месяц в Брайтоне, собралась за круглым столом на террасе. Его мать сияла, глядя на Уильяма, который качал на колене визжавшую от восторга Жозетту. Клодина и леди Пенброук что-то увлеченно обсуждали, а Роберт был занят тем, что вылавливал кончик боа леди Пенброук из своей чашки. Чертвозьми и его собратья резвились вместе с маленьким белым щенком, недавно купленным Остином. Он объехал почти всю Англию в поисках собаки, в точности похожей на Пэтча с рисунка Элизабет, и в конце концов нашел.

Элизабет и смеялась, и плакала, когда он положил ей на колени барахтающийся пушистый комочек. Восторг, сиявший в ее глазах, тронул его до глубины души.

В дверь постучали. Отвернувшись от окна, он крикнул:

— Войдите!

Вошла Элизабет. Он стремительно подошел к ней.

— Как ты себя чувствуешь?

— Доктор сказал, что прекрасно, — улыбнулась она. Остин шумно, с облегчением, вздохнул:

— Слава Богу!

Он обнял ее и поцеловал в лоб. Отпустив Элизабет, он заметил у нее в руках письмо.

— От Каролины?

— Нет. От моей подруги из Америки, Альберты.

— Той молодой женщины, которую ты предостерегала от замужества?

— Да. К сожалению, мои предчувствия оправдались. — Она печально взглянула на него. — Дэвид изменял ей. Его убил на дуэли муж его любовницы.

— Мне очень жаль, Элизабет.

— Мне тоже. В своем письме Альберта просит у меня прощения, и я с радостью прощу ее и приглашу приехать к нам в гости.

Громкий взрыв смеха привлек их внимание, и они подошли к окну. Остин улыбнулся, увидев, что Роберт заметил их и помахал им рукой. Элизабет махнула в ответ и задумалась, переводя взгляд с улыбающегося лица Роберта на письмо.

— О нет, — сказал Остин. — Что ты сейчас видишь?

Она смутилась, но тут же улыбнулась.

— Я подумала, что надо обязательно написать Альберте сегодня же. Путешествие в Англию, как мне кажется, — это как раз то, что ей нужно. Да и Роберта это, может быть, тоже развлечет.

Остин догадался, что она имеет в виду, и улыбнулся:

— Предупредить моего дорогого брата?

Ответом ему были ямочки, появившиеся на ее щеках.

— Я не думаю, что предупреждение поможет. — Элизабет опустила письмо в карман и собралась с духом. — Остин, я еще не все сказала тебе, о чем говорил доктор.

Улыбка исчезла с его лица.

— Ты сказала, что ты прекрасно…

— Да, конечно. У меня крепкое здоровье. Я могу вести обычный образ жизни, но доктор предупредил меня о некоторых занятиях, которые, как он считает, опасны в моем… деликатном положении.

— Деликатном?

Она кивнула. Ее глаза светились радостью.

— Да. Это американское слово означает: «У меня будет ребенок».

У него на миг замерло сердце и затем учащенно забилось. У нее будет ребенок! Его ребенок. Их ребенок. Он закрыл глаза, весь отдаваясь радости и предвкушению чуда.

— Дай мне руку, — прошептала она. Остин открыл глаза и протянул ей руку. Она приложила ее к своему животу, слегка прижимая ладонью.

— Ты что-нибудь видишь? — пристально глядя на нее, спросил Остин.

Улыбка озарила ее прекрасное лицо.

— Гм… ты, кажется, лелеешь мечту, касающуюся тебя, меня и вон того дивана у камина.

Он засмеялся:

— Тебя трудно удивить, любовь моя!

Глаза Элизабет широко раскрылись, и он встревожился:

— Что ты увидела?

— Я вижу ребенка… прелестного ребенка, мальчика, — с удивлением произнесла она. — Он так похож на тебя: твои черные волосы, крепкий подбородок и благородная осанка.

— Ты ошибаешься, — тихо возразил Остин. Он посмотрел в ее глаза — глаза, полные любви, нежности и доброты, и сердце у него дрогнуло. — Он будет таким, как ты. Таким, как его мать, — воплощением любви.