Джулия Куинн - Лондонские тайны

– Голубые.

– Серые, – сказала Энн.

– Серо–голубые. Но пронзительные.

Энн кивнула. Видимо, последняя фраза не требовала исправлений.

– А волосы у него какого цвета? – спросила Оливия. Уж эту–то деталь они без сомнения упустили.

– Темно–каштановые, – хором ответили обе девушки.

– Как у меня? – спросила Филомена, накручивая локон на палец.

– Темнее, – заявила Мэри.

– Но не черные, – добавила Энн. – Чуть светлее.

– И он высокий, – произнесла Мэри.

– Они все такие, – пробормотала Оливия.

– Но не слишком, – продолжила Мэри. – Мне лично не нравятся долговязые.

– Да ты без сомнения сама его видела, – сказала Оливии Энн. – Он же живет в соседнем доме.

– Не думаю, – пробормотала Оливия. – Он снял дом только в начале этого месяца, а я на той неделе как раз гостила в загородном доме у Макклсфилдов.

– А когда ты вернулась в Лондон? – спросила Энн.

– Шесть дней назад, – ответила Оливия, возвращаясь к изначальной теме разговора. – Я и не знала, что там живет холостяк, – произнесла она и подумала, что эта фраза подразумевает, что если бы она знала , то попыталась бы собрать о нем побольше информации.

Скорее всего, так бы и было, но она не собиралась это признавать.

– Знаете, что я слышала? – неожиданно спросила Филомена. – Он размазал по стенке Джулиана Прентиса.

– Что?

– И ты говоришь об этом только сейчас? – недоверчиво воскликнула Энн.

Филомена только отмахнулась.

– Мне брат рассказал. Они с Джулианом большие друзья.

– Что случилось? – спросила Мэри.

– Эту часть его рассказа я не очень хорошо поняла, – призналась Филомена. – Роберт говорил довольно расплывчато.

– Мужчины никогда не помнят деталей, – констатировала Оливия, думая о собственном брате–близнеце Уинстоне. Как источник сплетен он был бесполезен. Совершенно бесполезен.

Филомена кивнула.

– Роберт вернулся домой, и состояние у него было то еще. Несколько… э–э–э… помятое.

Девушки понимающе кивнули. У всех были братья.

– Он еле стоял, – продолжила Филомена. – И воняло от него до небес. – Она помахала ладонью у себя перед носом. – Мне пришлось помочь ему пробраться мимо гостиной, чтобы мама не заметила.

– Теперь он у тебя в долгу, – сказала Оливия, все еще погруженная в свои мысли.

Филомена кивнула.

– Похоже, они слонялись по городу, развлекались как обычно, и Джулиан был слегка… э–э–э….

– Навеселе? – предположила Энн.

– Он часто такой, – добавила Оливия.

– Да. Похоже на правду, принимая во внимание, в каком состоянии мой братец вернулся домой. – Филомена сделала паузу и нахмурилась, будто обдумывала что–то, но очень быстро ее лицо разгладилось, и она продолжила: – Он сказал, что Джулиан не сделал ничего особенного, а сэр Гарри почти разорвал его на части, только что конечности не поотрывал.

– Было много крови? – спросила Оливия.

– Оливия! – укоризненно воскликнула Мэри.

– Вполне уместный вопрос.

– Я не знаю, была ли кровь, – несколько натянуто ответила Филомена.

– Думаю, была, – предположила Оливия, – раз уж ему отрывали конечности.

Список конечностей, с которыми мне жальче всего было бы расстаться (по нарастающей).

Автор: Оливия Бевелсток (все конечности на месте)

Нет, ну его, этот список. Она облегченно пошевелила пальцами в туфельках.

– У него синяк под глазом, – продолжила Филомена.

– У сэра Гарри? – Спросила Энн.

– У Джулиана Прентиса. Может, у сэра Гарри тоже, но я об этом не знаю. Я никогда его не видела.

– Я видела его два дня назад, – заявила Мэри. – Синяка под глазом у него не было.

– Вообще никаких увечий?

– Нет. Обворожителен, как всегда. Но весь в черном. Это очень любопытно.

– Весь? – с нажимом спросила Оливия.

– Почти. Рубашка и галстук – белые. И все же… – Мэри неопределенно махнула рукой, будто отметая это предположение. – Как будто он в трауре.

– Может, он действительно в трауре, – подхватила Энн, – По своей fiancée!

– Которую сам же и убил? – спросила Филомена.

– Да никого он не убивал! – воскликнула Оливия.

– А ты откуда знаешь? – хором спросили остальные трое.

Оливии было что ответить, но ей вдруг пришло в голову, что она действительно, не знает. Она никогда не видела этого человека, и даже имени его не слышала до сегодняшнего дня. Но здравый смысл все равно был на ее стороне. Убийство fiancée – это скорее сюжет для какого–нибудь мрачного готического (3)романа из тех, что постоянно читают Энн и Мэри.

– Оливия! – позвал кто–то.

Она моргнула, обнаружив, что молчит слишком долго.

– Нет, ничего, – сказала она, слегка мотнув головой. – Я просто задумалась.

– О сэре Гарри, – немного чопорно заявила Энн.

– У меня просто не было никакой возможности думать о чем–то еще, – пробормотала Оливия.

– А о чем ты предпочла бы думать? – спросила Филомена.

Оливия открыла было рот, но вдруг поняла, что совершенно не знает, как ответить.

– Да о чем угодно, – сказала она, наконец. – Практически, о чем угодно.

Но разговор разбудил ее любопытство. А любопытство Оливии Франс Бевелсток – это было нечто.

Девушка из соседнего дома снова за ним следила. Она занималась этим почти целую неделю. Сперва Гарри об этом не задумывался. Господи, да она была дочерью самого графа Ридланда, а если не дочерью, так родственницей. Любую служанку давно бы уволили, если бы она столько торчала у окна.

И она явно не гувернантка. У графа Ридланда была жена, так, во всяком случае, ему говорили. Ни одна жена не позволила бы принять на работу гувернантку с такой внешностью.

Итак, почти наверняка, это дочка графа. А значит нет никаких причин предполагать, что она чем–то отличается от остальных болтливых девушек из общества, из тех, что не находят в подглядывании из окна за новым соседом ничего дурного. Вот только она наблюдает за ним уже пять дней . Без сомнения, если бы ей просто было любопытно, каков покрой его костюма, или цвет волос, она бы давно удовлетворилась.

Его подмывало помахать ей рукой. Расплыться в широченной сияющей улыбке и помахать. Это живо положило бы конец ее подглядыванию. Вот только тогда он никогда не узнает, почему так заинтересовал ее.

А это было недопустимо. Гарри не выносил «почему», без ответов.

Не говоря уж о том, что он находился недостаточно близко к окну, чтобы разглядеть выражение ее лица. А это делало махание рукой бессмысленным. Он должен видеть ее смущение. Иначе, в чем прелесть?

Гарри снова сел за стол, делая вид, будто и понятия не имеет, что она наблюдает за ним из–за занавесок. У него полно работы, пора уже прекратить размышлять о блондинке за окном. Сегодня утром посыльный из военного министерства доставил довольно объемный документ, и его требовалось немедленно перевести с русского на английский. Гарри всегда работал одинаково. Сперва быстро проглядывал документ, чтобы понять основной смысл, потом читал внимательнее, изучая его дословно. И только потом брал ручку и чернила и принимался за перевод.