Барбара Картленд - Очаровательная грешница

– Гинея, если вы отвезете меня на набережную как можно скорее, – выпалил маркиз, вскакивая в экипаж. – Гинея, нет, две, если хотите, только скорее отвезите меня туда!

Кучер подумал, что он пьян, и хлестнул лошадей.

– Быстрее! – кричал маркиз. – Быстрее! Быстрее!

Лошади на огромной скорости повернули к Беркли-стрит, понеслись по ней, потом выехали на Сент-Джеймс-стрит, но, несмотря на удары хлыста, устав, замедлили бег на Парламент-сквер и поскакали по набережной.

– Теперь помедленнее, – скомандовал маркиз, и кучер натянул поводья, чтобы лошади пошли шагом.

На набережной было темно, потому что фонари были далеко друг от друга, шли какие-то прохожие, и маркиз, высунувшись в окно, внимательно разглядывал парапет. Затем внезапно в темном промежутке между двумя уличными фонарями он увидел ее. Это, без сомнений, была она: маленькая, хрупкая фигурка, золотые волосы, с которых сползла покрывавшая их шаль.

– Остановитесь!

Кебмен остановил лошадей, и маркиз выскочил на улицу. Он вытащил кошелек и бросил его кучеру, который ловко поймал его и присвистнул от удивления, когда увидел, сколько там денег.

Маркиз, который больше не торопился, стоял и некоторое время смотрел на Мелинду. Он видел, что она подняла голову к небу, а потом взглянула вниз на темную, колышущуюся воду под парапетом. Очень тихо он подошел к ней.

– Мелинда! – сказал он, и она вздрогнула, услышав свое имя.

Когда она увидела, кто зовет ее, она вытянула в его сторону руку, словно преграждая ему путь.

– Нет… нет! Вы не должны… мешать мне, – взмолилась она. – Просто… здесь… было много людей, и… вода такая холодная и… темная.

– Мелинда! – снова произнес маркиз, и его голос прозвучал очень нежно. – Как вы могли прийти сюда, да еще с такими мыслями?

– Я должна, – ответила она. – Разве вы не понимаете, что я должна? Все так запуталось. Я доставила вам столько огорчений. Я разрушила… вашу жизнь, а… я совсем не хотела этого делать.

Он протянул руки и тепло обнял ее.

– Вышла ужасная ошибка, Мелинда, – сказал он. – Вы сможете простить меня? Смогу ли я объяснить вам, что разговаривал с вами так только потому, что вы совершенно измучили меня? Я сходил с ума от ревности. Видите ли, я полюбил вас, как только впервые увидел!

Он почувствовал, что она вздрогнула, потом убрала его руки.

– Это… шутка? – спросила она. – Потому что… это немилосердно… – Она с трудом выговаривала слова.

Маркиз продолжал держать ее в объятиях.

– Немилосердно? Кто говорит о милосердии? – сказал он. – Я люблю вас! Я обожаю вас! Я хотел сказать вам об этом с первой нашей встречи, но что-то мешало мне.

Она дрожала в его объятиях, но при этих словах отодвинулась немного и спросила:

– Леди Элис?

– При чем тут леди Элис? – спросил он. – Я сказал ей в тот самый день, когда она приходила в библиотеку, что между нами все кончено. Потому что я встретил вас и понял, что больше не хочу видеть ни ее, ни любую другую, похожую на нее.

– Но тогда я ничего не понимаю, – прошептала Мелинда.

– Теперь я знаю почему, – сказал он. – И я знаю, что в тот раз на вечеринке, которая вас так поразила, мне следовало понять все и увезти вас оттуда. Но вместо этого я, глупец, повел себя как невежа. Мне остается только униженно просить вас, Мелинда, простить меня.

– Конечно, я вас прощаю, – тихо сказала она. – Но вы должны понять, что я должна исчезнуть, я должна… умереть. Я больше ничем не могу… помочь исправить ваше положение. Вы же сами сказали, что дядя Гектор будет болтать. Он может даже настоять, чтобы об этом напечатали в «Газетт».

– Я сам помещу это в газеты, – сказал маркиз. – Вы не поняли, Мелинда? Я прошу вас выйти за меня замуж, я даже могу встать на колени, если нужно.

Я хочу, чтобы вы стали моей женой. Я никогда не хотел ни на ком жениться, только на вас. И я знаю, что мы будем счастливы, если начнем все сначала.

Он обнял ее еще крепче. Она молчала, но он чувствовал, как она дрожит. Через несколько секунд он с некоторой долей прежней властности взял ее за подбородок и повернул к себе ее бледное, испуганное лицо.

– Вы не ответили мне, Мелинда, – сказал он с нежностью, которую никто никогда не слышал в его голосе. – Вы выйдете за меня замуж?

– Я не… понимаю, что произошло. – Мелинда замолчала. – Почему вы так изменились? Почему вы были так сердиты на меня? Я не понимаю.

– И надеюсь, никогда не поймете, – сказал маркиз. – Хочу, чтобы вы дали мне слово, Мелинда, что мы никогда, ни вы, ни я, никогда не будем говорить о прошлом. Все закончилось, покончим с этим. Вы не участвовали ни в чем, лишь я оказался упрямым глупцом, напрочь лишенным принципов, так что я не удивлюсь, если вы не будете мне верить и в будущем.

– Но знайте, что я верю вам, – невольно вырвалось у Мелинды. – И я просто хочу, чтобы вы были счастливы.

– А почему вы этого хотите? – спросил маркиз.

– Потому что… – начала Мелинда, но потом ее не стало слышно.

– Почему? – спросил он.

Отвечая, она спрятала лицо у него на груди. Он почувствовал ее трепет и понял, что теперь это не от. страха.

– Почему? – настаивал он. – Пожалуйста, скажите мне, Мелинда. Я не заслуживаю, чтобы вы сказали мне, но все же больше всего на свете я хотел бы услышать ваш ответ.

– Потому что… я… люблю вас! – прошептала Meлинда.

Он еще крепче сжал ее в своих объятиях и поцеловал. В это мгновение он ощутил ее дрожь, но потом она уступила, и они испытали восторг, который не опишешь словами. Оба видели перед собой золотой небосвод, полный света, и ощущали, что никогда раньше ничто не возносило их так высоко и не приносило такой радости.

И тут издалека, словно с другой планеты, они услышали крики капитана Вестея. Неохотно, словно им было невыносимо больно, они прервали поцелуй, но продолжали смотреть друг другу в глаза. Потом медленно повернули головы и увидели подъезжающую карету и бегущего к ним капитана.

– Ты нашел ее, Дрого О, слава богу, Мелинда, что он нашел вас!

– Да, он нашел меня, – мягко проговорила Мелинда, и маркиз обнял ее со словами:

– Я нашел ее, Жервез, и теперь она никогда больше не покинет меня.

«Скиттлз» – по-английски «кегли». (Примеч. пер.)