Кэтрин Коултер - Магия страсти

Смех, глубокий раскатистый смех вырвался откуда-то изнутри.

— Идите с ним, — велел Саримунд. — Таранис доволен, зная, что скоро все закончится. Самого меня изводит нетерпение. Что же будет? Но повторяю, идите с ним. Будьте осторожны, никому не доверяйте, и не забывай, Изабелла: никакое зло не может тебя коснуться.

Едва успев договорить, он исчез. Николас даже не удивился. Здесь, в Пейле, он тоже способен на такое. Здесь, в Пейле, он способен на все.

Он вдруг сказал, обращаясь к тому месту, где только что стоял Саримунд:

— Капитан Джаред сейчас в Уайверли-Чейз.

В ответ раздался едва слышный голос Саримунда:

— Каким великим человеком он был! И так жалел, что не ему суждено выплатить долг! Но этому не дано было случиться: время шло, и сны передавались всем первенцам рода Вейлов. Шли годы, и каждый ждал нужного времени. Когда вы двое, наконец, соединились, капитан захотел вас увидеть, узнать, что вы намереваетесь делать. Он твердит, что вы победите. Но его магия сейчас также слаба, как колеблющийся на ветру огонек свечи. Увы, он даже не способен петь как раньше.

Великий дракон склонил голову и запел высоким сладостным голосом:

— Мой сын хотел бы сжечь живьем вас, господин, но проглотил огонь свой, ибо запретно пламя изрыгать, пока не станешь совершеннолетним, а наказанье таково, что, будь ты хоть драконом, задумаешься, прежде чем законы нарушать. Рад я, что сумел сдержаться он. К несчастью, мать его считает, что это было бы забавным. Мне трудно усмирить ее: уж очень вспыльчива она. А я вот — бог. И обладаю знанием, которого нет у других божеств или драконов. Видения мои способны ослепить любого. Известно мне, что было и что будет. Я был, я есть, всегда я буду. А теперь — вперед.

Николас саркастически усмехнулся:

— Знаешь, что было и что будет? Хотелось бы мне взять несколько уроков вашего языка.

Глаза Тараниса бешено завертелись. Земля задрожала.

— Возможно, сначала тебе следует научиться петь!

— Он прав, Таранис, — вступилась Розалинда. — Когда все закончится, ты дашь нам свои наставления. Но что нам делать сейчас?

Таранис приземлился рядом с ними и запел:

— Устройтесь между великолепием моих чешуек и держитесь крепче!

Розалинда и Николас беспрекословно подчинились, и дракон взмыл в ночное небо.

— Взгляни на эти реки и озера, похожие на вены на руках, — прошептала Розалинда, обняв Николаса за талию.

Под ними плыла обширная долина, тянулись к небу зубчатые пики горы Оливан. На вершине самого высокого стояла крепость Блад-Рок. Николас отчетливо представил, сколько горя, страдания, греха таится в этих стенах. Сколько боли и плача…

Таранис поднялся выше, и их лица стали влажными: сейчас они летели через фиолетовые облака, легкие и дымчатые, как предрассветные сны.

— Саримунд писал, что ты, Таранис, — кельтский бог грома! — крикнул Николас. — Римляне считали Тараниса богом, которому приносились человеческие жертвы. Ты действительно тот самый Таранис?

— Все связано, — пропел Таранис. — Все связано, и в этом королевстве, и в остальных. Есть грех, есть поклонение, добро и зло, единство и разлад. И древним кельтам все было известно, как теперь и нам. И на земле, и в Пейле. А вот римляне… совсем иными были.

Розалинда подняла глаза к небу, но промолчала.

— Смотри, — прошептала она Николасу, — сколько животных на равнине. А вот и стадо тайберов.

— Тайберы верят, — пропел Таранис, — что мясо красных лазисов каким-то образом возвысит их над остальными созданиями в Пейле. Но лазис красный не зря умом кичится. Вам видеть бы Бифроста, когда он мечет огненные копья в ямы, которые им вырыты! Хоть в этом он находит утешенье, похоронив несчастную подругу.

— Но у Бифроста копыта, а не руки. Как же он может рыть яму или швырять огненные копья? — удивилась Розалинда.

— Существованье в вашем скучном мире никак не даст простора воображенью вашему, — пропел Таранис, подлетая к крепости. — Ну вот, отвлек я вас, забыть заставил то, что впереди таится. Недаром бесконечные тревоги, убить, способны силу волшебства. Теперь же время настает подумать и припомнить. Недаром Саримунд сказал: быть осторожными, не верить никому. Ах, какое же отчаянье владеет мной! Пусть я бог, но грядущее скрыто в тумане густом!

В следующую минуту Таранис приземлился на широкой плоской площадке наверху самой высокой башни Блад-Рока, черной каменной крепости, при виде которой кровь замерзла в жилах. По черному камню струились алые потоки, тонкие, как реки, пересекающие землю у подножия. Тяжелые густые капли катились медленно, непрерывно. Николас вспомнил, как Саримунд писал, что вид этой крови отпугивает всех диких созданий долины Пейла. Невероятно высокие арки с острыми зубцами вонзались в скалу на добрых шесть футов. Башни протыкали фиолетовые облака. И все было выстроено из уродливого черного камня.

«Превосходная иллюзия», — подумал Николас и решил, что изменит чертову иллюзию, как только у него появится на это время. Он обернулся на голос Тараниса.

— Идите, дети мои. Я вернусь, когда настанет время, — пел он. — Не забывайте, здесь вы могучи и сильны. Пусть магия веков ведет вас!

Потом он поднял огромную голову и затрубил. Казалось, содрогнулась даже древняя крепость, и потоки крови перепутались между собой, создавая алую паутину.

Николас и Розалинда осторожно спустились со спины дракона.

— О Боже, я поранила палец о чешуйку! — вдруг вскрикнула Розалинда.

— Дай взглянуть, — потребовал Николас.

Таранис стремительно поднялся в воздух и парил там, не сводя взгляда с Розалинды. И запел так громко, что Николас мог бы поклясться: все звери в долине его слышали:

— Кровь твоя смешалась с моей. Дракон Саллас-Понда породнился с колдуньей! Хотел бы знать я точно: что выйдет из родства такого!

Они смотрели вслед улетавшему дракону. С высоты полета животные на равнине должны были казаться совсем крохотными.

— Что он хотел сказать, когда пел, что смешал свою кровь с…

Розалинда не успела договорить.

Перед ними появился молодой человек. Не обращая на них внимания, он поднял голову к небу и загородил глаза ладонью.

— Он не поговорил со мной, — сокрушенно пробормотал он, обращаясь к Николасу и Розалинде. — Наверняка не видел, иначе обязательно поговорил бы. Господин, госпожа, меня зовут Беленус. Я занимаю значительное место в вашей истории. Я бог земледелия, даритель жизненной силы.

Розалинда в жизни не видела таких рыжих волос. Ярче волос блестели только невероятно голубые глаза. Зубы у него были белоснежными, квадратными и очень большими.

— Римляне называли тебя Аполлон Беленус и назвали в твою честь большой майский праздник Белтейн. Его празднуют даже в наши дни. Ты знаешь об этом?