Барбара Картленд - Мятежная княжна

Наступило молчание. Потом мужчина спросил:

— И это все?

Она кивнула, а он с улыбкой проговорил:

— Хорошо, если вы так хотите, я буду называть вас просто Торой. А меня зовут Миклош.

Имя Миклош, или Михаил, было очень распространено в Солоне, но Торе показалось, что оно как-то особенно идет незнакомцу. Возможно, именно такого защитника она искала: архангела Михаила или легендарного рыцаря, который убил бы драконов. Казалось, незнакомец читает ее мысли и видит те же фантастические образы, которые витают перед ее мысленным взором. Во всяком случае, он сказал:

— Теперь, когда мы официально можем считаться знакомыми, я бы все-таки хотел узнать, что вас так пугает.

Страх снова охватил девушку. Тора порывисто повернулась к Миклошу. Почему-то — вопреки всякой логике — она чувствовала, что Может ему доверять. Но не успела она подумать, что может рассказать ему о том, что происходило на постоялом дворе, как со стороны «Трех колоколов» до них донеслись мужские голоса.

Инстинктивно Тора почувствовала, насколько опасно для нее, если князь Борис и его люди увидят ее в лесу около постоялого двора, пусть даже в присутствии еще кого-то. Кто-то из них мог видеть, как возчик высадил ее у входа в «Три колокола». Они вполне могли решить, что ее следует подробно расспросить, зачем она там появилась. Не раздумывая, она повернулась к Миклошу:

— Скорее! Нам надо спрятаться!

— Зачем?

— Нет времени объяснять! Берите лошадь и скорее прячьтесь за деревьями!

Не дожидаясь ответа Миклоша, она бросилась в чащу леса, который начинался сразу за ее спиной. Она углублялась все дальше в заросли, слыша, что голоса приближаются к тому месту, где она недавно сидела.

Раздвигая густой кустарник, она увидела, что Миклош следует за нею. Тора слышала, как сзади тихо позвякивает упряжь. Когда она наконец решилась остановиться, запыхавшись после поспешного бегства, Миклош стоял рядом.

Он вел лошадь в поводу. Обернувшись, Тора с облегчением увидела, что кусты сомкнулись за ними. Сквозь ветви можно было видеть вереницу всадников, которые ехали со стороны постоялого двора. Увидев лицо первого из них, Тора почему-то подумала, что это и есть князь Борис.

Он был темноволосый, с резкими чертами лица и небольшими усиками над жесткой складкой губ. С первого взгляда он производил впечатление человека сурового и безжалостного, который вызывает у окружающих скорее страх, чем уважение.

Князь Борис обернулся к всаднику, который ехал сразу за ним. Хотя он понизил голос, и Тора не расслышала ни слова, он, очевидно, не подозревал, что за ним наблюдают. Когда он проехал, девушка заметила, что все заговорщики последовали за ним. Видимо, они не хотели привлекать к себе внимания и поехали другой дорогой.

Провожая их взглядом, Тора вдруг поняла: конечно, князь Борис говорил, что им следует выступить как можно скорее, но при этом он собирался в ближайшие день или два сам увидеться с Титом. Стало быть, переворот не произойдет раньше, чем через сутки.

«Значит, у меня будет возможность, — решила Тора, — выступить с квартетом профессора перед королем и уехать из Солоны раньше, чем заговорщики приведут свой план в исполнение».

Перед самым отъездом из страны или сразу же по возвращении домой она сможет известить кого-нибудь из власть имущих о том, что угрожает Солоне, и таким образом помешать князю Борису захватить престол.

Эти мысли пронеслись у нее в голове так стремительно, словно были озарением свыше. Ей показалось, что она чудом избежала опасного вмешательства другой страны.

Конечно, ей не следует рассказывать о том, что она узнала, пока она снова не станет великой княжной Викториной Радославской.

В тот момент Тора очень смутно представляла себе, как она объяснит обстоятельства, при которых ей стали известны тайные подробности заговора. Однако об этом у нее еще будет время подумать. А пока важнее всего, не оказаться втянутой в скандал, который привел бы в ужас ее родителей и мог бы привести к аресту профессора за то, что он помог ей.

Топот конских копыт затих вдали, и девушка понемногу успокоилась. Она с улыбкой повернулась к Миклошу. Он стоял совсем близко к ней и снова смотрел на нее так же проницательно, но слегка улыбаясь.

— А теперь, — сказал он, — расскажите мне, почему вы боитесь князя Бориса.

— А вы уверены, что это был он? — спросила Тора.

— Конечно!

Она удивилась, а потом испугалась. Этот незнакомец, о котором она совершенно ничего не знала, мог быть сторонником Бориса!

Миклош повторил свой вопрос, только тон у него стал гораздо резче:

— Какие у вас отношения с князем Борисом? Почему вы его боитесь?

Его пристальный взгляд почему-то показался девушке оскорбительным. Отведя глаза, она проговорила:

— Я… не говорила… что я его боюсь. Я… просто не хотела… чтобы меня увидели в лесу… одну.

— Это разумно, — согласился Миклош. — И все же мне кажется, что вы лжете!

Тора возмущенно вскинула голову.

— Во дворце ее отца никто не посмел бы обвинить ее во лжи!

Но к ее глубокому изумлению, Миклош взял ее за плечи и заставил посмотреть ему в лицо.

— А теперь говорите правду, — приказал он. — Что сделал вам князь, что вы так его боитесь?

Смущенная непривычным прикосновением и — еще более — тем чувством, которое оно вызвало, Тора ответила быстро и откровенно:

— Я только что увидела его впервые! Дело… только в том, что я… о нем слышала.

— Но вы знали, что он находится на постоялом дворе?

— Да.

— С теми людьми, которые сейчас ехали с ним?

— Да… наверное.

— Что значит «наверное»?

Тора попыталась высвободиться, но Миклош держал ее крепко.

— Вы… не имеете права… допрашивать меня! — сказала она. — Это… вас не касается!

— Я решил, что меня касается то, что вас так напугало, — решительно заявил Миклош. — И я требую ответа.

Тора решила, что у нее нет оснований скрывать от него правду.

— Я слышала, как князь и его друзья разговаривали в одной из комнат постоялого двора, — призналась она. — Мне не хотелось, чтобы они подумали, будто я за ними шпионю, поэтому я ушла в лес. Я не думала, что они поедут в эту сторону!

— Вы не могли не знать, что эта тропа ведет к Магличу.

Тора покачала головой:

— Я здесь впервые.

— Откуда же вы приехали?

На секунду Тора запнулась, подумав, что лучше бы не говорить ему правду, но потом решила: пусть узнает, что она в этой стране чужая.

— Я из Радослава. Миклош улыбнулся:

— Теперь мне все ясно! Вы очень хорошо владеете моим языком, но мне все время слышалось что-то странное, и я не мог понять, в чем дело. Да, радославские женщины славятся своей красотой!

Тора снова попыталась высвободиться, и Миклош отпустил ее.