Барбара Картленд - Смех, свет и леди

Минелла посмотрела на него с удивлением.

— А что здесь не так?

Ей показалось, что он хотел что-то сказать, но потом передумал и вместо этого произнес:

— Вы еще слишком молодая для таких вещей. Возвращайтесь-ка к матушке, там вам самое место, и забудьте про Лондон. Этот город не для таких, как вы!

Не дожидаясь ответа, он спустился по ступенькам, взобрался на козлы и уехал, даже не оглянувшись на Минеллу.

Глядя ему вслед, Минелла вздохнула.

Ей было странно, что каждый в Лондоне, казалось, считает ее слишком молодой и глупенькой.

«Это, должно быть, из-за платья», — сказала она себе. Впрочем, она понимала, что все равно не может позволить себе купить другое.

Она решила, что после смерти отца должна носить траур, но, кроме единственного черного платья, которое принадлежало ее матери и было слишком причудливого фасона, чтобы ходить в нем в деревне, у нее не было темной одежды.

Узнав от мистера Мерсера о своем финансовом положении, она рассудила, что глупо тратить драгоценные деньги на платье.

Минелла прекрасно понимала, что может столкнуться с еще какими-нибудь неоплаченными долгами отца и чувствовала, что покупать что-то, без чего можно пока обойтись, отчасти сродни обману.

Возвращаясь на третий этаж, где у открытой двери ее ждала Конни, Минелла еще раз напомнила себе, что в крайнем случае она всегда может поехать к тетушке Эстер!

Глупо расстраиваться из-за слов какого-то кэбмена.

— Входи, — сказала ей Конни, — и расскажи мне все с самого начала. Вот уж никак не ожидала увидеть тебя здесь! И трудно поверить, что твоего отца больше нет!

От Минеллы не укрылась особая интонация, с которой Конни произнесла эти слова, и она сказала:

— Я знаю, как ты любила его, Конни, когда была еще девочкой, и, наверное, мне нужно было написать тебе прежде, чем приезжать сюда.

Конни ничего не ответила, а просто молча прошла в маленькую, но весьма необычно обставленную гостиную.

Она была такой вычурной и так пестро украшена, что казалась игрушечной.

У одной стены стоял диванчик, заваленный подушками всевозможных форм и размеров. Почти все они были обшиты кружевами или украшены бисером.

В комнате были два кресла, тоже накрытые подушками, и шторы сочного розового цвета, перехваченные по обеим сторонам от окна огромными розовыми бантами.

Ковер был весь заткан розами на бледно-голубом фоне, а на стенах вместо картин висели театральные афиши.

Впрочем, Минелла успела только мельком все это рассмотреть, потому что Конни усадила ее в кресло и сказала очень серьезным тоном:

— Ты действительно приехала в Лондон искать работу?

— Мне нужно каким-то образом зарабатывать на жизнь, — прямо ответила Минелла. — Иначе мне придется поехать в Бат к тетушке Эстер.

— Для тебя это было бы лучше всего.

— О нет, Конни! Ты же знаешь тетушку Эстер! Ты ее видела, когда мы были детьми, и я помню, как ты называла ее просто ужасной, потому что она сказала, что у тебя волосы похожи на крашеные.

Конни засмеялась.

— Да, я ее помню. Похоже, эти ее слова оказались пророческими. Но, в конце концов, она же твоя тетушка.

— Я знаю, — сказала Минелла. — Но от этого она не становится лучше. Конни улыбнулась.

— Я тебя понимаю. Но расскажи, что случилось с твоим отцом.

Не глядя на Конни, так ей было больно говорить об этом, Минелла рассказала, как отец, возвращаясь из Лондона, поранил руку, ему становилось все хуже и хуже, и в конце концов он умер, потому что инфекция распространилась по всему телу.

Закончив говорить, она посмотрена на Конни и увидела в ее глазах слезы.

— Как же так? — прошептана Конни. — Он всегда был такой веселый, всегда смеялся сам и смешил всех вокруг…

— Я знаю, — сказала Минелла. — И теперь во всем мире у меня не осталось ничего и никого, кроме тетушки Эстер.

Конни поднялась и встала у окна, повернувшись к Минелле спиной.

— Что же ты теперь думаешь делать? — спросила она.

Минелла беспомощно всплеснула руками.

— Просто не знаю. Правда, я надеялась, что смогу устроиться в Лондоне, например, гувернанткой…

Конни молчала, и после паузы Минелла с легкой тревогой в голосе добавила:

— Должна же быть хоть какая-то работа для таких, как я! В конце концов, Конни, твой отец хорошо учил меня, и я достаточно образованна, — Ты слишком молода и слишком красива.

— Для чего?

— Для Лондона прежде всего! — ответила Конни. — В одиночку ты рискуешь нажить себе неприятности. О тебе всегда кто-нибудь заботился.

— Мне многое приходилось делать самой, с тех пор как умерла маменька, — сказала Минелла. — Папенька все время пропадал в Лондоне, потому что без нее ему было одиноко.

Мгновение Конни молчала. Потом она произнесла:

— Твоему отцу не понравилось бы, что ты сюда приехала.

— Почему? — спросила Минелла. — Если бы он знал, что я с тобой, Конни, или что я хотя бы могу обратиться к тебе в трудную минуту, он был бы рад, я просто в этом уверена!

Снова повисла пауза. Конни по-прежнему стояла к ней спиной, и Минелла не могла угадать, о чем она думает, Потом, испытывая некоторую неловкость, Минелла сказала:

— Послушай, Конни, я не хочу быть для тебя обузой. Если бы ты просто посоветовала мне, где найти приличную и, разумеется, очень дешевую квартиру, я бы сумела сама о себе позаботиться.

Конни наконец повернулась к ней.

— Неужели ты действительно думаешь, что я брошу тебя на произвол судьбы? — спросила она. — Разумеется, я о тебе позабочусь, только вся сложность в том, как это сделать.

— Я не хочу причинять тебе лишние хлопоты, — робко сказала Минелла. — Если бы ты только помогла мне встать на ноги. Должно же быть для меня какое-то место.

— По мне, так их слишком много! — сухо заметила Конни. — Сними-ка шляпку!

Минелле показалось странной эта просьба, но она послушно сняла свою старомодную, но удобную для поездок шляпку.

На Минелле было красивое платье, которое когда-то принадлежало ее матери, а поверх него — плащ.

Она торопливо расстегнула его и, сняв, вместе со шляпкой положила на кресло, стоящее у самой двери.

Потом она повернулась и, поправив свои пышные волосы, вопросительно посмотрела на Конни.

— Ты слишком красива — нет, прекрасна! — сказала Конни. — Слишком большая ответственность.

— О, Конни, пожалуйста, помоги мне! — взмолилась Минелла. — Я не доставлю тебе хлопот, обещаю.

— Ты просто не понимаешь, — ответила Конни. — Что ты знаешь о Лондоне? Ты о себе можешь позаботиться не больше, чем цыпленок, который только что вылупился из яйца!

В ее голосе прозвучало явное раздражение, и Минелла внезапно почувствовала, что приехала сюда напрасно и все это безнадежно. Глаза ее наполнились слезами.

— Прости. Прости меня, Конни.