Маргарет Джордж - Дневники Клеопатры. Восхождение царицы

Его голос гремел. Правой рукой он сделал широкий жест, обводя площадь и словно предъявляя обвинение всем присутствующим.

— Тот, кто расширил границы Рима, попал в засаду в его стенах! Тот, кто построил для Рима новое здание сената, убит в нем! Отважный воин — безоружен! Радетель о мире — беззащитен! Судья — убит без суда! Магистрат — пал жертвой беззакония! Тот, кого не сумел убить ни один из врагов, включая морских разбойников, — принял смерть от рук сограждан! Тот, кто так часто проявлял милосердие к товарищам, — погиб от их рук!

Он снова повернулся к Цезарю и воскликнул, обращаясь к нему:

— Так какой же смысл, о Цезарь, был в твоем гуманизме, к чему твоя неподкупность, зачем нужны законы? Ты принимал указы, защищающие граждан от покушений врагов, а сам безжалостно убит людьми, называвшими себя твоими друзьями! Жертва политического убийства, ты лежишь мертвый на Форуме, где недавно праздновал триумфы, с венком на челе. Смертельно раненный, ты был брошен на ростру, откуда так часто обращался к народу. Горе тебе, облачившемуся в пурпур лишь для того, чтобы он стал твоим саваном!

Его голос дрогнул, и слезы заструились по лицу.

И в этот момент неподалеку от похоронных дрог кто-то выкрикнул цитату из хорошо известной пьесы Пакувия:

— «Что ж, выходит, я спас этих людей для того, чтобы они могли убить меня?»

Казалось, это голос самого Цезаря.

Неожиданно Антоний схватил окровавленную тогу Цезаря, поднял ее на своем копье и стал размахивать ею. В свете факелов были видны уже потемневшие пятна крови и зияющие дыры.

— Узрите! Узрите! Узрите, как жестоко он убит! Он любил Рим так сильно, что оставил вам свои сады и завещал огромные деньги. Такую награду получил он за любовь к тебе, народ Рима!

Антоний размахивал тогой, как боевым знаменем, и толпа откликнулась диким ревом.

С криками «Цезарь, Цезарь!» люди устремились к дрогам и, словно по волшебству, принялись складывать погребальный костер из всего, что было вокруг, — столов, стульев, скамеек.

— Здесь! Здесь, на Форуме! — кричали они, громоздя гору из мебели.

Антоний поспешно спрыгнул с помоста как раз перед тем, как первый факел пролетел, вращаясь, и упал на эту груду. Посыпались искры, дерево занялось. За первым факелом последовали другие.

Люди устремились к ревущему пламени, когда оно взметнулось вверх, к Цезарю.

Цезарь! Мое сердце окаменело, когда я увидела, как языки пламени лижут его ложе и подбираются к телу. Люди стали срывать и бросать в огонь свои одежды. Официальные плакальщики, наряженные в четыре его триумфальных одеяния, порвали платья в клочья и тоже швырнули в огонь. Солдаты кидали туда дорогие нагрудники, а женщины — украшения, как будто костер был жертвенником, а все они совершали жертвоприношение богу.

Так народ объявил Цезаря богом задолго до того, как это сделал Октавиан.

Люди падали на землю, рыдали, били себя в грудь, завывали. Клубы дыма вздымались над костром и превращались в тучи, затмевавшие небесные светила. Искры взлетали во тьме ввысь, сверкали и гасли, как падающие звезды.

Рядом с полыхающим пламенем стояла группа странно одетых людей. Они раскачивались и что-то распевали. Потом я узнала — то были иудеи, почитавшие Цезаря как своего друга и покровителя. Он добыл для них немало прав и привилегий, и община постановила не просто молиться за него, но и оплакать у погребального костра.

Как завороженные взирали мы на это великое жертвоприношение в ночи. Боги приняли его. А я отдала Цезаря в их безжалостные руки.

ЗДЕСЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ТРЕТИЙ СВИТОК

Удачи! ( лат. ).

«Друга ребенок разглядит» и «ребенок друга разглядит» ( лат. ).

Формы склонения латинских глаголов sum (быть) и duco (водить, возглавлять).

Префект (начальник) ремесленников — т. е. всего вспомогательного персонала (плотников, каменщиков, кузнецов и проч.), обслуживающего римских легионеров.

Буквально — первые блюда ( лат. ).

Искусство верховой езды ( лат. ).

Более распространенное название — фригийский колпак.