Виктория Холт - Пленница

Неподалёку была скамья; Я любила сидеть на ней. Мистер Долланд так живо описал, что тут случилось, что я отчётливо представляла себе двух братьев, схватившихся в роковом поединке.

Мы почти по привычке направились к скамейке и уселись. Очень скоро перед нами появился молодой человек. Сняв шляпу, он поклонился. Он стоял и улыбался нам, а Фелисити вспыхнула, и я снова заметила, что румянец ей очень к лицу.

— Ба! — воскликнул незнакомец. — Итак, это не кто иной, как мисс Уиллз!

Она рассмеялась.

— Ах, с добрым утром, мистер Графтон. Познакомьтесь, мисс Розетта Крэнли.

Он поклонился мне.

— Здравствуйте! Можно мне присесть на минутку?

— Сделайте одолжение, — ответила Фелисити.

Конечно, я сразу догадалась, что это тот самый молодой человек, с которым она накануне познакомилась на обеде, и что о сегодняшней встрече они договорились заранее.

Поговорили о погоде.

— Это ваше любимое место? — поинтересовался он, и я поняла, что он пытается вовлечь и меня в разговор.

— Мы часто сюда приходим, — ответила я.

— Нас заинтересовала история о сорока шагах, — пояснила Фелисити.

— Вы её знаете? — спросила я.

Оказалось, что он ничего не знал, а потому я рассказала ему, что тут произошло когда-то.

— Когда я тут сижу, я так ясно рисую себе всё это в воображении, — закончила я.

— Розетта — романтик, — заметила Фелисити.

— В душе большинство из нас романтики, — сказал, дружелюбно улыбнувшись мне, молодой профессор.

Он сообщил нам, что направляется в музей. Найдены какие-то новые папирусы, и профессор Крэнли разрешил ему с ними ознакомиться.

— Встреча с чем-то, что может пополнить наши знания, всегда волнует, — добавил он. — Профессор Крэнли вчера вечером рассказывал нам о некоторых недавних замечательных открытиях.

Он продолжал говорить о них, а Фелисити восторженно ему внимала.

Внезапно я поняла, что происходит нечто очень важное. Она ускользает от меня. Казалось бы, думать так было нелепо. Она оставалась такой же ласковой и заботливой, как всегда, но производила впечатление несколько рассеянной, словно разговаривая со мной, думала о чём-то другом.

Конечно, в ту первую встречу с привлекательным профессором Графтоном мне как-то не пришло в голову, что Фелисити влюбилась.

После этого мы ещё несколько раз с ним встречались, и я знала, что ни одна из этих встреч не была случайной. Он ещё раз или два обедал у нас, и Фелисити приглашали на эти вечера. Мне пришло в голову, что мои родители посвящены в тайну.

Фелисити купила новое вечернее платье. В магазин мы с ней пошли вместе. Приобрела она не совсем то, что ей бы хотелось, но лучшее из того, что было ей по средствам. С тех пор, как она познакомилась с Джеймсом Графтоном, она ещё больше похорошела и в своём новом наряде выглядела прелестной. Платье было синего цвета, как и её глаза. От неё буквально исходило сияние.

Мистер Долланд и миссис Харлоу скоро прознали о происходящем.

— Для неё это счастье, — изрекла миссис Харлоу. — У гувернанток судьба незавидная. Они вроде бы привязываются к дому, а потом, когда их услуги больше не нужны, приходится перебираться на новое место, и так до старости. А тогда что их ждёт? Она славненькое юное существо, и пора ей обзавестись мужем, который будет о ней заботиться.

Должна признаться, я пришла в ужас. Если Фелисити выйдет замуж за мистера Графтона, она покинет меня. Я тщетно пыталась представить себе жизнь без неё.

Она проявляла большой интерес к Древнему Египту, и мы часто посещали Британский музей. Я уже не испытывала перед этим местом такого священного трепета, как в детстве, и, глядя на Фелисити, начала проникаться таким жгучим интересом к Египетскому залу, как она.

Особенно привлекали меня мумии, хотя интерес к ним был, пожалуй, несколько нездоровым. Мне казалось, что если я останусь в зале наедине с ними, они оживут.

Джеймс Графтон иногда встречался там с нами. Я обычно отходила в сторону, чтобы дать ему возможность пошептаться с Фелисити, и изучала лицо Озириса и Изиды с таким же благоговейным вниманием, как это делали много веков назад те, кто считал их богами.

Как-то раз в зал вошёл мой отец и увидел нас там. На какое-то мгновение он растерялся, и до него не сразу дошло, что в этой святая святых находится его собственная дочь.

Я стояла возле гробницы с мумией царя Менкара. Это был один из древнейших экспонатов в коллекции. Отец подошёл ко мне, и в глазах его внезапно вспыхнула радость.

— Мне очень приятно встретить тебя здесь, Розетта.

— Я пришла с мисс Уиллз.

Он медленно повернулся в ту сторону, где стояли Фелисити и Джеймс.

— Понятно… — На лице его появилось выражение, которое, если бы речь шла не о нём, можно было назвать плутоватым, в данном же случае следовало охарактеризовать как понимающе-снисходительное.

— Тебя, я вижу, привлекают мумии.

— Да, — ответила я. — Просто невероятно, что останки этих когда-то живших людей оказались здесь. Столько времени прошло!..

— Очень рад, что тебя это интересует. Пойдём со мной.

Я пошла за ним к тому месту, где стояли Фелисити и Джеймс.

— Я забираю Розетту к себе в кабинет, — сказал отец. — Может быть, вы присоединитесь к нам, ну, скажем, через час.

— О! Благодарю вас, сэр! — воскликнул Джеймс.

Мне понятен был смысл действий отца. Он хотел дать им возможность немного побыть наедине. Смешно было представлять себе моего отца в роли Купидона.

Я очутилась в его кабинете, который никогда раньше не видела. Стены были уставлены от пола до потолка книгами. Здесь же находились несколько шкафов со стеклянными дверцами. Там хранились различные предметы — камни с высеченными на них иероглифами.

— Ты впервые видишь место, где я работаю, Розетта.

— Да, отец.

— Мне приятно, что ты стала проявлять больше интереса. Мы занимаемся здесь замечательным делом. Если бы ты была мальчиком, я хотел бы, чтобы ты пошла по моим стопам.

Я почувствовала, что мне надо извиниться за свой пол и попытаться его защитить.

— Так же, как моя мать… — начала я.

— Она исключительная женщина.

Да, конечно. Вряд ли я могла претендовать на такую роль. Во мне ничего исключительного не было. Моё счастливое детство протекало в обществе людей, проживавших «под лестницей». Они любили меня, развлекали, и благодаря им я была довольна своей участью.

Так как чувство неловкости, неизменно возникавшее между нами, начало усиливаться, отец пустился в описание процесса бальзамирования. Я слушала как зачарованная, не переставая мысленно дивиться тому, что я в Британском музее беседую со своим отцом.

Немного погодя к нам присоединились Фелисити и Джеймс Графтон. Утро было необычным, но к этому времени я уже осознала, что перемены грядут.