Кэтлин Вудивисс - Приди, полюби незнакомца

Мирный покой реки, залитой лунным светом, был нарушен приглушенным шумом голосов и ровным звучанием мощного двигателя. Бойкое журчание воды, обтекающей высокий корпус корабля, мягко вплеталось в тяжелые вздохи гигантских поршней и плеск волны под лопастями колес — из-за поворота выходил огромный плавучий дворец, оставляя за собой мерцающую лунную дорожку. Огни, горящие на всех палубах, ярко высвечивали фигуру кормового, но в рулевой рубке, расположенной впереди и над верхней палубой, горел только фонарь, укрепленный над нактоузом. В его тусклом свете виднелась фигура рулевого да мерцала черная, как нефть, поверхность воды. Рядом с рулевым стоял капитан, следя за фарватером и негромко предупреждая о мелях. Повинуясь его команде, пароход мягко и уверенно обогнул песчаную банку и двинулся дальше, вверх по реке — плавучий дом со множеством квартир, окон, переходов, а по сути — обыкновенное дерево, с корнем вырванное из земли.

Позади рубки, прислонившись к оконной раме и улыбаясь самому себе при звуках ровного, уверенного дыхания машины где-то под ногами, стоял высокий, широкоплечий мужчина. Он обнимал молодую женщину, крепко прижавшуюся к его гибкой, мускулистой фигуре, а она светилась сдержанной гордостью за мужа. Судно под названием «Русалка» принадлежало ему, и это было его первое плавание.

Вынув изо рта трубку и полуобернувшись, капитан сказал через плечо:

— Для первого раза ведет себя отлично, сэр. — В его грубоватом голосе тоже звучала гордость. — Немного туговат в управлении, но зато стремительный, как испуганная лань.

— Вот-вот, капитан, — высокий мужчина рассеянно побарабанил пальцем по руке жены. — Так оно и есть.

Капитан снова запыхтел трубкой и заметил:

— Давление в котлах отлажено, работа клапанов почти не слышна. Днем Мы, пожалуй, делали в среднем узлов восемь, и это против приличного течения. Уровень воды нынче немного выше, чем обычно.

Он наклонился к рулевому, указывая трубкой на какую-то темную массу далеко впереди, у самой излучины реки:

— У поворота держись поближе к берегу. А то врежемся в эту штуковину.

Высокий мужчина вряд ли как следует расслышал слова капитана — он не отрывал взгляда от улыбающихся глаз женщины, слегка сжав ее за плечи, и в ответ она мягко прикоснулась к его груди, прикрытой плотной нательной фуфайкой. Мужчина оторвался от нее.

— Ну что ж, капитан, не будем вам мешать. Если что, я у себя в каюте.

— Спокойной ночи, сэр. — Обернувшись к женщине, капитан приложил руку к фуражке: — Миссис.

Оставив рубку позади, пара двинулась по узкому проходу к лестнице. На нижней палубе они задержались, и женщина крепко прижалась спиной к своему спутнику — две тени слились в одну. Они любовались идиллической картиной: серебристая лента реки и убегающий назад пенистый след.

— Чудесный корабль, Эштон, — тихо произнесла женщина.

— Это ты чудесная, — прошептал он ей на ухо.

Оставаясь в кольце его рук, она повернулась к нему лицом и мягко коснулась пальцами сильного, решительного подбородка мужа.

— Я все не могу поверить, что мы женаты. Ведь вроде вчера только я дала себе обет безбрачия.

Это замечание показалось Эштону забавным, и он усмехнулся:

— А разве на самом деле это было не вчера?

Она тоже засмеялась, пожимая плечами:

— Да нет, вроде месяц прошел или даже больше. — Она подняла руки, обвила их вокруг его шеи и всем телом прижалась к нему. — Ты что, всегда с такой скоростью покоряешь женские сердца?

— Только когда женщина покоряет мое сердце так же неотразимо, как ты. — Он взглянул на нее, вопросительно приподняв бровь. — Жалеешь, что мы не получили благословения у твоего отца?

— Ну что ты! — горячо запротестовала она и тут же спросила в свою очередь: — А ты? Не жалеешь, что больше не холостяк?

— Милая моя Лирин, — наклонился он к ней, — я ведь до тебя и не знал, что такое настоящая жизнь.

Внезапно донесшееся откуда-то снизу «пуфф» заставило Эштона поднять голову и прислушаться. Тут же последовал новый, уже более громкий звук — «клэнк», и потом оглушительное — «бэнг». Отвратительный скрип ломающихся перегородок становился все громче и громче, от него начало ломить в ушах. Густое облако пара, вырвавшееся из котлов, окутало корму «Русалки». Кормовое колесо медленно остановилось. То, что еще минуту назад было изящным судном, превратилось в неуправляемый плот, бессмысленно качающийся на волнах. Снизу послышались крики, капитан в рубке попытался было дать сигнал тревоги, но вместо этого послышался хриплый вздох — это окончательно упало давление в котлах. Капитан бешено затряс колокольчиком, пытаясь привлечь внимание тех, кто способен был еще что-то слышать. К «Русалке» приблизилась большая плавучая масса, неожиданно принявшая форму прямоугольника. Она врезалась в кормовое колесо с такой силой, что то задрожало. В тот же миг из густого кустарника, скрывавшего, как выяснилось, большую баржу, стоявшую на мели, выскочила группа людей, которые и подцепили крюками борт поврежденной «Русалки».

— Пираты! — выдохнул Эштон страшное слово. Почти тут же раздался выстрел, и над его ухом с отвратительным жужжанием пролетела пуля. Он резко наклонился, прикрывая жену, и начал давать отрывистые указания команде. Между тем пираты попрыгали на нижнюю палубу. Захлопали выстрелы. Пассажиры и матросы, сообразив наконец, в какую переделку попали, начали хватать оружие, какое попадалось под руки.

По судну рассыпалось тридцать, а может, и больше речных разбойников, повсюду слышались ругательства и шум схватки.

Эштон рывком стянул с себя пальто и набросил жене на плечи, чтобы ее светлое платье не бросалось в глаза и не делало Лирин легкой мишенью для бандитов. Низко пригнувшись, они стали пробираться к лестнице. Опять зажужжали пули, Эштон прижал жену к стене, закрывая ее своим телом. Его внимание привлекли поспешные шаги, он обернулся — и как раз вовремя: сзади на них был готов напасть разбойник. Мощным ударом он отбросил Эштона к стене, а Лирин, испуганно вскрикнув, отступила к перилам. Завязалась яростная схватка. Пират действовал ножом, как гарпуном, пытаясь пригвоздить противника к стене. Такие же стычки разгорались повсюду. Меж тем капитан с рулевым пытались хоть как-то удержать на плаву рыскающий из стороны в сторону пароход. Тут судно зацепилось килем за отмель, которую только что миновал нос корабля, и резко накренилось на левый борт. Его заливало водой. Новый удар по днищу — и новый крен, теперь вправо, причем так сильно, что находившихся в маленькой рубке буквально швырнуло об стену. Рулевой упал, из раны на голове густо потекла кровь, а капитан оказался на коленях и ошеломленно оглядывался по сторонам.