Кэтлин Кейн - Возвращение Трэвиса Дина

И Кэти повернула к дому. Она шла быстрым широким шагом, и подол ее платья приподнимался при каждом движении.

Трэвис отставал от нее всего на шаг или на два.

— Эй! — окликнул он ее. — Ты оставишь мальчонку одного в амбаре?

Кэти резко остановилась и бросила на него взгляд через плечо. Этот взгляд совершенно ясно сказал ему, что ни ее дела, ни воспитание сына его не касаются. Но все-таки она ему ответила:

— Мальчонку зовут Джейк. И он там не один. С ним Генри Уинтерс.

— Генри?

Взгляд Трэвиса метнулся к амбару, словно он мог увидеть сквозь стену своего старого друга.

— Да. Сейчас он работает у меня.

— Это хорошо, Кэти, — сказал Трэвис.

Ее рыжие четко очерченные брови поднялись:

— Для меня большое облегчение, что ты одобряешь мои поступки.

— О, ради Бога…

Она снова двинулась к дому, и Трэвис поспешил за ней. «Этой чертовой бабе придется меня выслушать, хочет она того или нет».

— Когда ты не вернулся домой, — сказала она, и ветер легко донес до него ее слова, — и я поняла, что ношу Джейка, мне надо было что-то предпринимать.

«Подумать только, через что она прошла совсем одна, как она страдала… что она передумала обо мне». От всех этих мыслей в нем поднялась горячая волна стыда.

— Господи, Кэти, мне очень жаль.

Трэвису было так больно, что она и вообразить этого не могла. Но, черт возьми, он ведь раскаялся и заплатил за это. Или нет?

На террасе Кэти остановилась и тщательно вытерла ноги о протертый до прозрачности коврик, потом открыла дверь и вошла в дом.

— Я сказала всем, что мы тайно поженились до того, как ты уехал.

— И тебе поверили?

Она метнула на него гневный взгляд и направилась через большую комнату в кухню.

— У них не было оснований не верить. Всем было известно, что мы помолвлены.

Трэвис старался не отстать от нее, почти не замечая обстановки маленького домика, в котором вырос и который всю жизнь считал своим. Но потом, внимательно оглядевшись, заметил, что, как и снаружи, здесь многое обветшало. Было заметно, что дом знавал лучшие дни.

Сняв свой передник с деревянного колышка, прибитого на кухонной стене, Кэти надела его и завязала его ленты бантом на тонкой талии.

Господи! Она была до того хороша, что он готов был ее съесть.

Одарив Трэвиса еще одним кратким взглядом, она направилась к плите, взяла кофейник и отнесла его к раковине. Солнце бросало косые лучи в окно, золотя ее рыжие волосы, высекая из них искры и окрашивая их в цвет жаркого огня, пылающего в камине в холодную ночь. Она выплеснула в раковину холодный кофе, налила в кофейник свежую колодезную воду и продолжала говорить, повысив голос, чтобы его не заглушал шум льющейся воды.

— До того как ты «умер», весь город был возбужден известием о том, что у меня будет ребенок. — Она коротко и безрадостно рассмеялась. — Все говорили о том, как ты обрадуешься, узнав, что станешь отцом.

И снова внутри у Трэвиса все сжалось от боли и раскаяния.

— И я переселилась сюда. — Кэти отпустила ручку насоса, и на минуту снова воцарилась тишина, потому что и ее голос умолк тоже. — Я подумала, что если ты вернешься, то прежде всего прибежишь сюда.

«Ты была не права», — подумал Трэвис, бессильно сжимая руки в кулаки. Он побежал бы к ней, прямо к ней. Как и сделал это сегодня.

— Но, как я уже сказала, когда прошло три месяца, а вестей от тебя все не было, я решила, что ты не вернешься.

— Кэти…

Она покачала головой, подошла к плите и насыпала в кофейник кофе. Слегка дрожащими руками она снова водрузила кофейник на плиту. Потом посмотрела на Трэвиса. Он стоял на чисто выметенном полу, заложив руки в карманы и широко расставив ноги.

— И тогда пришла «телеграмма», в которой сообщалось о моей смерти?

Она твердо встретила его взгляд.

— Да. Я предпочла остаться уважаемой вдовой, а не беременной брошенной невестой.

Трэвис подумал, что не смеет осуждать ее. Он смотрел, как она наклоняется, чтобы подбросить топлива и разжечь печку. Жадный треск пламени, лизнувшего дрова, наполнил кухню.

Трэвис долго молчал, прежде чем услышал собственный голос:

— Как же ты ухитрилась похоронить меня без гроба и трупа?

Кэти выпрямилась и скупо улыбнулась:

— О, твой надгробный камень — всего лишь памятник. Мы тебя не хоронили как положено.

«Все-таки некоторое утешение», — подумал он мрачно.

— После несчастного случая на лесопилке от тебя почти ничего не осталось, и хоронить было нечего.

— Иисусе!

Он, потрясенный, смотрел на нее. Когда Кэти Хантер хотела ударить побольнее, она делала это основательно.

Кэти скрыла готовую прорваться улыбку и повернулась к столу. Его реакция была как раз такой, на какую она и рассчитывала. Значит, дело того стоило. Недаром она постаралась изобрести для него самую мрачную смерть, на которую только хватило ее фантазии. В то же время, будучи столь разгневанной и уязвленной, она получила некоторое утешение от сознания, что хотя бы в своем воображении она расправилась с ним по заслугам.

А теперь, хотя он и был здесь, не стоило притворяться, что это что-то изменило.

«Весь секрет, — думала Кэти, — заключается в том, чтобы все время быть занятой». Тогда у нее не останется времени на то, чтобы вспоминать, как сильно она любила этого человека, как долго питала надежду, что он вернется домой, вернется к ней.

— Кэти, — сказал Трэвис, и она закрыла глаза, потому что ей было трудно противостоять теплоте и нежности, которые она услышала в его голосе. «Как это возможно, — удивлялась она, — что четыре долгих года, проведенных в одиночестве, не убили влечения к нему?» — Нам надо поговорить о том, как теперь быть.

Кэти снова уставилась на кухонный стол, стараясь сосредоточить все свое внимание на свежем хлебе, корзинке с яйцами и куске бекона, ожидавшего, пока его нарежут ломтями.

— Мы должны подумать о Джейке, — сказал Трэвис. — И сделать так, как будет лучше для него.

— Есть только одна вещь, которую мы можем сделать, Трэвис, — ответила Кэти мягко и положила нож на стол, прежде чем обернуться к нему.

— Я тоже так думаю.

— Хорошо. Тогда мы договорились.

Трэвис потянулся к ней и положил руки ей на плечи. Сердце Кэти затрепетало, жар проник в нее до самого нутра, но она старалась изо всех сил побороть это ощущение. Если она так легко сдастся, она снова отдаст ему свое сердце и все повторится.

Они смотрели друг на друга с минуту, потом заговорили одновременно.

— Мы поженимся по-настоящему, — сказал Трэвис.

— Мы притворимся, что разводимся, — сказала Кэти.

Четырьмя днями позже слова: «Мы притворимся, что разводимся» — все еще отдавались эхом в сознании Трэвиса.

С гримасой отвращения он поднял свой стакан, проглотил остатки тепловатого пива и поставил пустой стакан на выщербленную стойку бара. Шум и неразбериха в салуне «Последняя собака» скользили вокруг него, не затрагивая сознания. Он не обращал на них внимания. Вместо этого он уставился на искаженное отражение собственного лица в зеркале бара и про себя гадал, действительно ли его лицо столь чудовищно безобразно или так кажется потому, что он выпил слишком много пива.