Кристина Юраш - Принца нет, я за него! [litres с оптимизированной обложкой]

– Я просто не хочу, чтобы ты пострадала, – услышала я тихое за своей спиной.

Когтистые руки потянули меня к себе, несмотря на вялое сопротивление. Фей резко меня развернул, поцеловал, прижимая так, что показалось, сейчас хрустнут чудом уцелевшие ребра.

– Моя ты Мышка… – прошептал он. – Ты понимаешь, что ты попалась? Мышеловка только что захлопнулась… Не смотри на меня так! Столько лет я мечтал услышать от моей Мышки эти слова… Двадцать восемь лет. Ладно, первые полгода не в счет. Ты тогда говорить не умела. Я помню, как ночью держал тебя на руках, пока твоя мама спала в соседней комнате. Ты схватила меня за волосы, потянула их на себя и выдала свое первое слово: «Котя!», улыбаясь мне единственным режущимся зубом и пуская слюнку.

– Когда я буду писать свою автобиографию и речь зайдет о семье, я обязательно укажу этот факт, – хмуро и нервно заметила я, глядя на него. Не знаю почему, но я начала дрожать. – Девочка, воспитанная котом. История современного Маугли.

– Не смотри на меня так, человеческий детеныш, – усмехнулся Фей, осторожно вытирая кровь с моего лица. – Ты меня любишь? Любишь? Я спрашиваю!

– Я не… ну, может… Я… просто… – смущенно лепетала я, спрятав глаза. Очень хотелось быть по другую сторону экрана. – Просто я думаю, что еще рано делать… эм… выводы… нам нужно найти общий язык… И…

Фей поднял мою голову и поцеловал меня. Целовал он долго, сжимая мою талию хвостом и скользя руками по плечам.

– И как это понимать? – чуть отстранилась я, изумленно глядя на него.

– Не мешай! Я занимаюсь поисками общего языка! Принимай посильное участие! – усмехнулся он, снова целуя меня и слегка покачиваясь, а потом осторожно, как бы невзначай, наклонился к моему уху и прошептал:

– Я должен тебе в кое в чем признаться.

Я напряглась.

– Вчера я брал твой шампунь, – усмехнулся он, поигрывая хвостом. – Мой закончился…

– Ты издеваешься? – Я посмотрела в бессовестные глаза крестного. Его это явно не смутило.

– Ладно, ладно… – Он закусил губу, чтобы не рассмеяться, и снова наклонился к моему уху: – Я хочу сказать тебе, что всегда мечтал о такой мягкой, красивой… расчесочке, как у тебя.

– Все! Прекрати издеваться! – обиженно крикнула я, вырвалась, отошла на пару шагов и отвернулась.

– Мышка… – позвал он.

– Вспомнишь тюбик зубной пасты? Зубную щетку? Полотенце? – сердито буркнула я. – Бальзам для волос? Что еще?

– Я даже не знаю, как тебе это сказать, – усмехнулся Фей, снова обнимая мои плечи и наклоняясь к уху. – Хотя нет, кажется, знаю.

Мое сердце выдало глухой удар. Один. Второй. Третий.

– Ты для меня – все, – тихо-тихо с расстановкой произнес крестный.

Если честно, то я вздрогнула от этих слов. Фей прижался лицом к моей макушке, и я чувствовала его дыхание. Все, я в домике. Я спряталась. Меня нет!

– Я ни за какие сокровища в мире не согласился бы расстаться с моей Мышкой! – прошептал крестный, тиская меня, как котенка.

– Даже за сто тысяч миллионов? – нервно заметила я, вспоминая мультик.

– Даже за сто тысяч миллионов! – рассмеялся Фей, гладя меня по голове. – Примерно во столько нервных клеток ты мне обошлась… И это только учтенные потери…

– Значит, я действительно так дорого стою? – усмехнулась я, все еще вжимаясь с него.

– Какой сейчас курс нерва?

Мы развернули карту и пометили карандашиком еще одно королевство. Я изумленно смотрела на наши владения. Ничего себе! За три месяца мы фактически завоевали мир. Без войны, без террора, без лишних жертв. Гуманно. Шантажом, обманом, угрозами.

– Осталось два королевства, – вздохнул Фей, показывая куда-то на самый север карты, где на самом верху, омываемом холодным морем, располагалась страна вечных снегов. От одного взгляда на белую шапку мне стало холод-д-дно.

– Так, одно я вижу. А где второе? – спросила я, приглядываясь и разглаживая карту руками.

– Вот. – Крестный усмехнулся и показал пальцем на какую-то точку на карте. – Если с холодильником все можно решить достаточно быстро, то здесь все будет очень и очень сложно.

– И ты думаешь, мы не завоюем эту ма-а-а-алютку? – прищурилась я. – Или они всем населением закроются в одном туалете и будут орать «Занято»? Максимум, что они смогут сделать, так это спустить на нас какого-нибудь Шарика.

– Пока пытаешься свернуть горы, главное – не свернуть шею, – ядовито заметил Фей, тоже приглядываясь к точке на карте. – Поверь мне, это будет твоим худшим приключением. А встреча с тем, кому королевство принадлежит, тебя сильно порадует. Ладно, вернемся к морозильнику. Как там говорится? Местные достопримечательности – желтый снег и… все. Так что наш «Титаник» берет прямой курс на айсберг. И чтобы на него не напороться, я схожу на разведку.

Не знаю, но мне почему-то было очень тревожно. И отпускать котика одного не хотелось. А еще беспокоила одна мысль. Уж не феи ли виноваты в гибели его мамы и папы?

– Как погибли твои родители? – задала я давно мучащий меня вопрос, заглядывая крестному в глаза. – Если не хочешь, то можешь не рассказывать, но… Просто я так понимаю, что твой папа был явно не промах, но как-то так получилось, что он не смог уберечь свою любимую…

– Их убили феи. У этого магического гадюшника на мою маму были особые планы, но тут вмешался папа, став ее законным супругом, и все – «усе пропало, шэф». Примерно со словами «Выкуси, голубятня!» мой папа пояснил феям, что в его жизнь пернатым лучше не вмешиваться, – сладко заметил Фей, прикрывая глаза. – А парочке особо рьяных сразу дал по клюву. Феи пытались и так, и эдак, но папа не оставил им никакого шанса. А потом родился я. «Милый, а может, не стоит учить котенка магии? Он еще совсем маленький!» – жалобно спрашивала мама, глядя на то, как по комнате ползает крылатая жаба моего собственного изготовления. «Надо, мой любимый ингредиентик, надо! – усмехался папа, обнимая маму и следя за моими успехами. – Мы отлично сэкономим на игрушках!» Как говорили мои выжившие родственники, на которых я иногда поглядывал с явным интересом, прикидывая, долетит ли шар плазмы или не долетит до них: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не в меня!»

Я сразу представила маленького мальчика с сапфировыми глазами, с ушками и хвостиком, который внимательно осматривает родню в надежде, что можно на ком-то попрактиковаться.

– Когда мне стукнуло двенадцать, мама с папой решили где-то доставать второго ребенка. Меня тогда спросили, кого я хочу? Братика или сестричку? Я ответил: «Котенка!» Папа рассмеялся, а мама пообещала подарить мне самого красивого котенка. А потом мне намекнули, что все-таки будет братик. Тициан, – произнес Фей, усаживаясь в кресло. – А через три дня им срочно нужно было уехать по делам каких-то родственников. В тот день я сильно вредничал, поэтому меня оставили дома в качестве наказания. «Пока все не выучишь – никаких прогулок! Я проверю!» – заявил папа, усаживая меня за гору книг. Не было ни котенка, ни проверки. Все говорили, что, мол, несчастный случай. Но я прекрасно знал, чьих это рук дело. Они лежали втроем. Мама, папа и мой неродившийся брат, навсегда застывший в животе у мамы. И в этот момент мои розовые очки, которые болтались на единственной надломанной дужке, свалились окончательно.