Инга Берристер - Любимая, прости...

Задержавшись на середине лестницы, Висенте не удержался и поцеловал Дженетт еще раз. Соблазн был слишком велик. Ему хотелось быть с ней, и он добился своего, об остальном не хотелось и думать.

– Дженни… – пробормотал Висенте с выражением, заставившим ее задрожать.

– Как хорошо, что ты не послушал меня и вернулся, – прошептала она в ответ голосом, хриплым от ранее пролитых слез.

– Когда я чего-нибудь хочу, я этого добиваюсь, дорогая, – сказал Висенте, внеся ее в спальню, и, поставив на ноги, ласково провел кончиками пальцев по нежной щеке.

– Тогда не переставай хотеть меня, – попросила Дженетт жалобно.

– Тебе стоит лишь сказать, как именно, – заговорщицким тоном сообщил он.

– Вряд ли я на это осмелюсь.

Однако, ободренная поощрением, она начала снимать с него пиджак. Правда, с такой неловкостью, будто делала это в первый раз.

Глядя ей в глаза, Висенте сбросил его одним движением широких плеч. Решив продолжить начатое, Дженетт непослушными пальцами взялась за узел галстука.

– У меня это не слишком хорошо получается, – предупредила она.

– Можешь практиковаться на мне так часто, как тебе этого захочется… Но только не сегодня, – хрипло ответил Висенте, с плохо скрываемым нетерпением срывая с себя галстук и рубашку.

Жар желания заставил Дженетт со стоном нетерпения податься ему навстречу. Глаза ее наполнились слезами радости и предвкушаемого блаженства.

– Подожди, дорогая, – прошептал Висенте. – Не торопись. Времени у нас сколько угодно.

Он осушил ее слезы поцелуями, столь нежными, что Дженетт показалось, будто сердце ее вот-вот разорвется от умиления.

– Не надо слез, дорогая, – вновь прошептал Висенте. – Для них сейчас не время.

– Это просто…

Она не смогла докончить фразу и подумала, что это и не нужно. Он наверняка догадывается о том, что творится в ее сердце и что означают эти непроизвольно льющиеся слезы.

– Я по тебе соскучился… очень соскучился…

В голосе Висенте ощущалось страстное желание, заставляющее его звучать гуще, эротичнее прежнего. Взгляд темных глаз отмечал каждую перемену ее эмоционального состояния, мельчайшие изменения настроения. Дженетт понимала, что не может ничего скрыть от него.

– И я ничего не забыл. Помню каждый момент прошлого и до сих пор помню твою реакцию.

На губах его появилась легкая чувственная улыбка.

– Например, знаю, что, если сделать так… – его ладони легли ей на груди, ласково и осторожно поглаживая их, – то ты закроешь глаза. А если так… – положив подушечки больших пальцев на ее соски, Висенте подразнил их, заставив отвердеть, – то ты начнешь издавать легкие стоны, сводящие меня с ума. Но если сделать так…

Он склонил темноволосую голову. И Дженетт почувствовала коснувшиеся ее груди губы, на этот раз уже не нежные, а требовательные и жадные, заставившие ее затрепетать от желания и обнять руками его мощные плечи.

– Висенте! О, Висенте! – простонала она, и в этот момент все, о чем он говорил, вдруг ясно всплыло в ее памяти, заставив отбросить последние сомнения.

Это был ее муж, и, хотя они воссоединились лишь недавно, Дженетт тоже отлично помнила, как доставить ему удовольствие. Поэтому она дала волю рукам, поглаживая, дразня, лаская, одновременно прижимаясь губами к мускулистой груди, лаская языком плоский сосок.

Но когда его длинная нога уже протиснулась между ее бедрами, Дженетт поняла, что во избежание недопонимания между ними просто должна прояснить еще одну вещь.

– Висенте… – прошептала она прерывающимся голосом, – я хочу, чтобы ты знал… Я… я действительно никогда не спала с Десмондом. И не было никого…

– Знаю, – сказал он грубым, хриплым голосом, выдающим силу обуревающих его чувств. – У меня есть глаза.

– Тогда чего мы ждем? – спросила Дженетт и откинула голову назад, словно приглашая к дальнейшим действиям.

– О, дорогая!

С этим приглушенным возгласом радости, триумфа и облегчения одновременно с горящими от страсти глазами Висенте наконец вошел в нее.

– Именно так и должно быть, дорогая… – пробормотал он. – Должно было быть все это время…

Но Дженетт не слушала. Ей хотелось сейчас не слов, а любви. Обвив Висенте ногами она начала слегка покусывать его, пока наконец он полностью не отдался охватившему его желанию.

Чувства целиком овладели ею. Не осталось ничего, кроме ощущения его внутри себя и ответа на это своего собственного тела. Ритм все ускорялся, унося обоих из мира реальности туда, где не существует ни времени, ни пространства, а только сжигающее обоих ослепительно белое пламя страсти…

Когда все осталось позади, Дженетт замерла в его объятиях, не в силах, казалось, ни говорить, ни думать. Но когда Висенте начал вновь, вроде бы слишком скоро, она обнаружила, что ее тело отвечает еще быстрее, что ее желание еще сильнее, а в кульминационный момент она словно захлебнулась в безбрежном море наслаждения.

– Можешь поспать еще… Восстанавливай свои силы, дорогая, – посоветовал Висенте с самодовольством мужчины, измучившего свою женщину в постели.

С ощущением томной лени во всем теле, Дженетт обняла его за шею.

– Звучит просто чудесно. Значит ли это, что ты собираешься сегодня сам разбудить Карен и накормить ее завтраком?

Представив себе все, что предстоит сделать для достижения этой цели, Висенте не удержался от нарочито мучительного громкого стона.

Лицо Дженетт осветилось непроизвольной веселой улыбкой.

– Я только пошутила… Мне просто хотелось увидеть твою реакцию.

– Ведьма! – пробормотал он с притворной досадой, не отрывая от ее смеющегося лица взгляда, в котором сквозило, однако, некоторое беспокойство.

Их развод был решенным делом. Висенте получил уведомление накануне вечером и хотел было осторожно намекнуть Дженетт об этом ночью, не зная, в курсе ли она и не хранит ли просто дипломатическое молчание. Но потом подумал, что будет разумнее, если ей станет известно это позднее и от адвоката. Делать подобное объявление лично было бы ошибкой. Ему не хотелось видеть ее огорчения.

Еле заметная напряженность, появившаяся во взгляде Висенте, заставила Дженетт насторожиться.

– Что-нибудь не так?

– Не так? Да нет, все в порядке. – Безразлично пожав широкими плечами, Висенте встал с кровати.

Он переспал со своей бывшей женой, что из этого? Она была счастлива, он был счастлив, да и Карен тоже была счастлива… А их интимные отношения никого не касаются. Хотя, может быть, ему следует прислать ей цветы, в знак своей признательности.

Цветы в обмен на обручальное кольцо? – поддразнил внутренний голос, заставив Висенте стиснуть зубы.

Что ж, можно закачать какие-нибудь драгоценности… что-нибудь особенное… ожерелье или браслет. Правда, Дженетт всегда была равнодушна к украшениям, скажем спасибо, положит в ящик стола и забудет о них. Или пригласить ее на ужин. Но туда непременно набегут папарацци, а газетные фотографии вряд ли доставят ей удовольствие… О! А не купить ли ей самое редкое членистоногое нечто, которое только можно достать за деньги? В этом что-то есть: пусть изучает его в свое удовольствие.