Фредерика Грэхем - Возвращенная к жизни

– Ага, ты не спишь. Неужели тебе не дали снотворного? – хриплый скрипучий голос звучал знакомо. Девушка сопротивлялась изо всех своих слабых сил, но куда ей было соперничать с мужчиной из ночного кошмара'? – Давай, давай, попробуй вырваться. Мне приятно ощущать, как ты бьешься и руках.

Мари ощутила, как ужас парализует тело. Желчь подступила к горлу, и она почувствовала, что задыхается.

– Мне не хотелось бы торопиться, – фальшиво оправдывался он, – но я не могу задерживаться дольше.

У нее слишком короткие ногти, чтобы царапаться; она могла только что было сил колотить по руке, которая душила подушкой. Мари ощущала тяжесть навалившегося на нее тела. Она брыкалась и пиналась, безуспешно пытаясь освободиться. Ее поражение было полным. Она приготовилась умереть. Начав погружаться во тьму, она подумала о Джизусе.

– Почему, черт побери, никто не позвал меня?

– Вас не позвали, потому что вы непосредственно не занимаетесь ее лечением. Вы даже не ее психиатр, – ответила Кэрри.

Джизус нервно мерил шагами комнату отдыха. Каждый раз, когда он в бешенстве ударял кулаком по ладони, она с сочувствием поглядывала на него.

– Проклятие, ведь я единственный человек на земле, которому она доверяет. Я смог бы ее успокоить.

– Насколько я слышала, вчера ночью здесь был настоящий сумасшедший дом. – Бертон остановился и внимательно посмотрел на нее. Кэрри передернула плечами. – Мне очень жаль. В любом случае, все были так взбудоражены криками, что никому не пришло в голову позвать вас. В конце концов, они поместили Мари в девятую палату, чтобы она не смогла травмировать себя.

– А что с миссис Трирз?

– Она все в том же состоянии.

Бертон запустил пальцы в волосы.

– Чем же это было вызвано?

– Мари ничего не говорит. Как мы считаем, у нее был очередной ночной кошмар или галлюцинация, и она принялась истошно кричать. Миссис Трирз проснулась и тоже стала вопить, Или, может быть, старая миссис закричала первой. Мы точно не знаем.

– Но ведь что-то послужило этому причиной?

– Возможно, Мари больна более серьезно, чем мы все полагаем. – Кэрри положила руку на плечо Бертона. – Вы хотите попробовать поговорить с ней?

– Конечно.

– Тогда вы должны знать еще кое-что.

Джизус понял, что плохие новости еще не кончились.

– Что еще?

– Доктор Фогрел собирается перевести Мари в клинику федерального института в Брендвиле. Он назначил конференцию на послезавтра.

– На основании чего?

– Потому что она представляет опасность для самой себя. Она ничего не помнит из прежней жизни и не сможет заботиться о себе, пока ее память не восстановится. После минувшей ночи ему не составит большого труда убедить в этом всех. – Кэрри выглядела крайне огорченной. Она понимала, как много Бертон сделал для этой пациентки.

– Спайк Томпсон не одобрит этого.

– Доктора Томпсона на следующей неделе не будет в городе. Заместителем назначен доктор Мидлер. Он не пойдет против доктора Фогрела.

– Кто адвокат Мари?

– Диген из юридической конторы.

Джис знал, что приглашение на конференцию адвоката, защищающего интересы пациента, обычная, вполне законная процедура. Он знал также, что в ситуации с Мари, не имеющей семьи или друзей, которые могли бы защитить ее права, и с общественным защитником, лишь формально знакомым со всеми деталями ее истории, шансы Мари избежать перевода были минимальны.

– Ей, должно быть, теперь кажется, что мы все враждебны по отношению к ней. И тот прогресс, которого добились, теперь не стоит и выеденного яйца, – сказал Бертон, ударяя по ладони кулаком.

– Если вы тоже сдадитесь, то не останется никого, кто боролся бы за эту девочку.

Джизус кивнул, но его лицо не выражало оптимизма.

– Отоприте мне, пожалуйста, девятую палату.

Кэрри одобрительно посмотрела на него.

– Если она будет сутки вести себя спокойно, Фогрел, возможно, переведет ее обратно в пятнадцатую.

Мари лежа считала отверстия в звукопоглощающей плитке на потолке. Она спрашивала себя, почему и потолок не обшит мягкой прокладкой. Все остальное было противоударным – пол, стены. Сюда помещали умалишенных. Ей еще повезло: на нее, по крайней мере, не надели смирительную рубашку. Она подозревала, что и до этого дойдет дело в том случае, если она снова выйдет из равновесия. Если кто-нибудь опять попытается убить ее, ей следует учесть, что смерть надо встретить спокойно.

Она все еще считала отверстия, когда услышала, как в замочной скважине повернулся ключ и дверь распахнулась. Ее преследователь приходил только по ночам, поэтому она на этот раз не испугалась.

– Мари?

Голос Джизуса заставил вздрогнуть. Мари внезапно охватило чувство стыда. Он не должен видеть ее в таком плачевном состоянии. Ей казалось, что человеческая сущность покинула ее окончательно. Духовно она была совершенно опустошена.

Однако остатки гордости еще сохранились. Мари постаралась собрать их в кулак.

– Я предложила бы вам стул, если бы он тут был.

Действие транквилизаторов, которыми накачали ее прошлой ночью, было на исходе. Голос звучал отчетливо. Она была рада, что хоть это у нее осталось.

– Мари, я ничего не знал об этой ночи. Как только мне стало известно, сразу пришел.

Она выкрикивала его имя снова, и снова, и снова. Как мог он не знать?

– Все в порядке, Джизус. У вас другие обязанности.

Она скорее почувствовала, чем увидела, что он стоит на коленях рядом с ней. Ее глаза все еще были обращены к потолку.

– Мари, что случилось?

– Я уверена, что в моей истории болезни все отражено.

– Я хотел бы услышать от вас.

– Я все время сбиваюсь, подсчитывая эти отверстия на потолке. Если они действительно хотят, чтобы пациенты здесь успокаивались, следовало выбрать плитку с симметрично расположенными дырками, иначе кто угодно выйдет из себя.

– Вы что, намерены шутить? – Бертон сел, скрестив ноги.

– Почему бы и нет? Это поможет убить время, пока кто-нибудь снова не соберется придушить меня.

Холодок пробежал по спине Джиса. Он не знал, то ли прижать ее к себе, то ли отшлепать за подобные шуточки. Ни того, ни другого он не сделал.

– Скажите мне, что произошло, – спокойно попросил он.

– Вам нужна неофициальная версия? То, во что не поверит никто? Прошлой ночью кто-то пытался убить меня. Это был человек из моих кошмаров. Он вошел в комнату в белом халате и хотел придушить меня подушкой. Когда я начала уже сдаваться, вдруг пронзительно завопила миссис Трирз. Думаю, его это спугнуло. Когда я снова смогла дышать, тоже закричала. Затем меня напичкали какими-то лекарствами, а когда пришла в себя, то обнаружила, что нахожусь в прекрасной, обитой мягкой тканью отдельной комнате.