Фредерика Грэхем - Возвращенная к жизни

— Я отвезу вас туда, где вы сможете переночевать.

— Куда?

— К одному моему хорошему другу. Район там не самый лучший, зато Бенни Дигену можно доверять.

— Бенни?

— Мы с ним выросли вместе. Он художник… кроме всего прочего.

— Вы собираетесь оставить меня там одну? — Девушка чувствовала, что голос выдал, как катастрофически улетучивается ее смелость.

— Нет, — мягко пообещал он. — Я останусь с вами до тех пор, пока все не уладится и мы не найдем вам подходящее жилье и работу.

Оба вдруг поняли, что дорога из госпиталя приводит их к новому типу взаимоотношений. Не будет больше ни пациентки, ни врача, а будут лишь мужчина и женщина, волей судеб оказавшиеся вместе. Что последует дальше, было тайной, такой же, как и та, что послужила причиной их первой встречи.

Обиталище Дигена располагалось не в лучшем месте. Фактически в одном из худших. Это был пригород Нового Орлеана. Как и большинство больших городов в Штатах, здесь решали проблемы городской бедноты, расселяя ее в громадных, протянувшихся на многие мили районах-новостройках. Это создавало почву для превращения их в рассадник нищеты и преступности. Бенни хоть и не жил в таком районе, однако соседствовал с ним, причем с одним из наиболее печально известных.

Бертон затормозил перед строением, покрытым выцветшей салатовой краской, и остановился позади светло-зеленого фургона, являвшегося радостью и гордостью Дигена.

— На крыльце будьте осторожны, — предупредил он девушку, помогая ей выбраться из машины.

Вдвоем они осторожно обогнули дыру в полу крыльца, образовавшуюся из-за отсутствия доски. Диген упорно не желал ее заделывать. Он утверждал, что это отпугивает нежелательных визитеров. По ночам он выключал на крыльце свет и предоставлял возможность любому нарушителю его спокойствия возможность сломать шею или уцелеть, преодолевая препятствие. Это было дешевле, чем установка сигнализации, и эффективнее, чем использование сторожевой собаки. И типично для Бенни.

Бертон постучал, подождал и постучал снова. Наконец он толкнул скрипучую наружную дверь и тут же уткнулся лбом в следующую за ней, деревянную.

— Бенни, это Джис. — Едва он поднял руку, чтобы постучать еще раз, как и эта дверь распахнулась.

— Ну, ты и упорный.

В дверном проеме стоял, почесывая голую грудь, крепкий, среднего роста мужчина. Он был смугл, прямые блестящие черные волосы, остриженные под пажа, ниспадали ему почти до плеч, а лихие, закрученные вверх усы едва не доставали до мочек ушей.

— Ты не предложишь войти?

Мужчина отступил на шаг, сделав приглашающий жест рукой.

Продолжая придерживать девушку за плечи, Джис почти что силой затащил се в дом. Войдя в комнату, он подвел ее к заваленному газетами дивану и аккуратно усадил, смахнув их на пол.

— Я прибрался бы, если бы знал, что его высокопреподобие и сопровождающая его дама собираются нанести мне визит. — Бенни растянул рот в улыбке, слегка подталкивая Бертона в бок. — По какому поводу, Джис?

— Мне нужна твоя помощь.

Диген прищурился и, отведя взгляд от друга, перевел его на женщину на диване. Стаза девушки были закрыты, измотанная двумя ночами бессонницы, она была чрезмерно утомлена. Обоим мужчинам стало ясно, что она вот-вот заснет. Бен понизил голос.

— Что случилось?

— Мари была пациенткой госпиталя. Сегодня ночью я вытащил ее оттуда. Ее собирались переправить в федеральную больницу. Это безосновательно и жестоко. Она так же разумна, как и мы с тобой. Тебя-то, пожалуй, даже разумнее.

Диген улыбнулся, и уголки его рта утонули в обширных усах.

— И ты спас ее.

Джизус кивнул.

— Может ли она остаться здесь на несколько дней? Я думаю, что смогу оформить все это официально, когда шеф вернется в город. А до той поры ей нужно скрываться.

— Лучшего места тебе не найти. Ни один более-менее здравомыслящий человек не станет искать ее здесь, — согласился Диген. — Конечно, она может остаться. — Он окинул взглядом фигуру спящей Мари. — Мне даже будет приятно побыть и се обществе.

— Но ведь и я в этом тоже замешан, — сказал Джизус. — В госпитале обязательно догадаются, каким образом она исчезла. Мне тоже придется скрываться. И учти, Бен, Мари — запретная зона. Понятно?

— Очень жаль. Теперь мне понятно, почему ты оказался замешан в это дело. Она — это что-то вроде… У меня есть лишняя комната. Вы оба можете ее занять. — Диген ухмыльнулся. — Не волнуйся, там есть две отдельные кровати.

Вдвоем они вошли в спальню и, не сговариваясь, передвинули обе кровати в противоположные концы комнаты. Бенни достал чистые простыни, и через минуту комната была готова к заселению.

— Я сам устрою здесь Мари, — сказал Джис. — Ты, если хочешь, иди досыпай.

Бенни мельком взглянул на часы, стоявшие, наряду со множеством разных вещей, на полке одного из кухонных шкафов.

— Эх, мне нужно идти. Сегодня вечером у меня выставка портретов в холле одного из отелей. Там еще кое-что нужно доделать.

— Только, пожалуйста, не нарушай законов, пока я здесь. Это все, что мне от тебя требуется.

— Мои прегрешения настолько незначительны, что вряд ли кого-нибудь заинтересуют. Я никого в последнее время не похищал — в отличие от тебя, дружище.

Джис устало улыбнулся и пошел за Мари. Он осторожно подсунул руки под безвольное тело и перенес спящую девушку в спальню. Расстегнув на ней плащ, он высвободил из него руки и осторожно вытянул его из-под крепко спящей беглянки. Затем стянул тяжелые казенные туфли. Ее скудное больничное одеяние оставляло мало простора для его фантазии. Он быстро прикрыл Мари простыней и одеялом, выключил свет и закрыл за собой дверь.

Бенни был облачен в какие-то несуразные, непонятного цвета вызывающие джинсы и красную в разноцветный горох кофту с блестками.

— В холодильнике, наверное, есть что-нибудь съедобное, — сообщил он Бертону. — Я вернусь завтра утром или что-то около того.

Когда машина Дигена отъехала от дома, Джис запер дверь и обшарил холодильник в поисках банки холодного пива. Отпив полбанки, он позвонил в госпиталь.

Старшая сиделка восьмого этажа была разгневана и имела на это полное право.

— Вас нужно расстрелять, — заявила она.

— Я знаю.

Последовало долгое молчание. Наконец она произнесла:

— Если прямо сейчас вы привезете ее назад, все останется между нами.

Джизус был тронут.

— Спасибо, но я сделал то, что было необходимо. И не переменю решения. Просто передайте, что я буду говорить с доктором Томпсоном, когда тот вернется. — Он повесил трубку.

Теперь, когда все пути к отступлению отрезаны, Бертон понял, что готов пойти почти на все, чтобы помочь девушке. Его собственные интересы были в этой истории на последнем месте. Все, что он натворил, он сделал для нее.