Барбара Ханней - Чтобы встретиться вновь…

- И если бы Оливер не оказался такой свиньей, - мрачно добавила Эмма.

От неожиданного замечания подруги Софи приоткрыла рот.

- Ты догадалась?

- Конечно. Ты начала отчаянно флиртовать с Марком назло Оливеру Пемблтону, чтобы показать, что он тебе безразличен. Так ведь?

Софи с несчастным видом кивнула.

- В тот вечер ты вела себя очень необычно. Я же знаю - ты не кокетка. Но за флирт я тебя не осуждаю. От Марка у любой девушки закружится голова. А смотреть, как Оливер расхаживает под руку с этой противной девицей, было просто невыносимо.

Софи стало немного легче. Лучшая подруга ее понимает, понимает, какое она испытала унижение, когда Оливер появился на свадьбу с другой девушкой, у которой на пальце красовалось кольцо с огромным бриллиантом. Кольцо, изначально предназначенное ей. Почти все гости на свадьбе знали, что Оливер отверг Софи. Она понимала, что ей сочувствуют, а от этого было еще хуже.

Эмма сердито фыркнула.

- Я поругалась с мамой из-за того, что она позволила Оливеру прийти на свадьбу. Его следовало исключить из списка приглашенных, раз он порвал с тобой, но ему каким-то образом удалось получить приглашение.

- Появление Оливера не является оправданием моей беременности, - сказала Софи. - Как я все объясню родителям?

Но в глубине души она знала, почему все случилось именно так, как случилось. Заглянув в темные глаза Марка Уинчестера, она перестала думать об Оливере. Высокий, поджарый австралиец пленил ее. Она словно очнулась после долгого сна. Когда она танцевала с Марком, ее тело буквально горело от возбуждения. Такого с ней раньше никогда не случалось.

- Значит, ты точно решила сохранить ребенка? - спросила Эмма.

- Да.

- Здорово.

У Софи вырвался тяжелый вздох.

- Я, наверное, шокировала Марка по телефону. Я предложила прилететь к нему, чтобы мы смогли поговорить о ребенке и решить, как быть дальше.

- Замечательная мысль! Я была уверена, что ты именно так поступишь. Вчера вечером я сказала Тиму…

- Ты говорила об этом с Тимом?

- Софи, он мой муж и твой друг, и лучший друг Марка. Вы оба ему не безразличны. Марк живет очень далеко… почти что на другой планете. Тим сказал, что если бы вы вдвоем смогли снова встретиться, то все бы утрясли. Я с ним согласна.

- Ты считаешь, мне надо ехать?

- Без сомнения. Немыслимо обсуждать такие вещи, находясь на разных концах света.

Это так. Но еще более немыслимо отправляться к Марку для разговора, когда можно просто позвонить.

Но есть одно «но». Ей хочется снова увидеть Марка. И еще. Есть крошечный шанс - очень, очень крошечный, - что когда они с Марком вновь встретятся, возможно…

- Софи, на карту поставлено твое будущее, - уверенным тоном продолжала Эмма. - А также будущее ребенка.

- Наверное, ты права. Я подумаю.

Эмма соскочила с подоконника и сунула ноги в туфли. Погладив Софи по макушке, она сказала:

- Слушай тетю Эмму, дорогая. Беременность - это тот случай, когда мужчина и женщина должны говорить, глядя друг другу в глаза.

- Ты права.

- Марион Брадли сейчас без работы. Пару недель она могла бы присмотреть за твоим агентством. Вообще-то Марион с удовольствием перекупит его у тебя.

- Буду иметь это в виду.

- Значит, все устраивается наилучшим образом. - Эмма посмотрела на часы. - Ой, я обещала Тиму, что исчезну всего на пять минут.

- Тогда скорее беги к нему. Спасибо, что зашла.

Луна вынырнула из-за облаков, и ее холодный белый свет разлился по лагерю. Марк какое-то время смотрел на спящих табунщиков, на ковбоя, чинившего седло. Затем уставился на ночное небо, на созвездия, которые знал всю жизнь: похожий на кастрюлю Орион, Южный Крест с двумя яркими звездами, размытая дорожка Млечного Пути…

Марк тяжело вздохнул. Он целые сутки переваривал новость, которую сообщила ему Софи, но в голове у него так ничего и не прояснилось.

Софи забеременела от него. Это невозможно… и поразительно.

Его снедало чувство вины. Что, черт возьми, ему делать? И что собирается делать Софи? Он даже не знает, хочет ли она сохранить ребенка. Конечно, решение за ней, но он надеялся, что она оставит малыша.

Если бы они смогли закончить тот телефонный разговор!

Лежа в спальном мешке на жесткой земле, Марк думал о Софи. Он вспоминал ее сверкающие глаза, мелодичный смех, гладкую белую кожу, соблазнительную стройную фигурку и то, как она прижималась к нему во время танца. А потом в постели…

Но прилететь сюда с ее стороны было бы безрассудно. При других обстоятельствах она могла бы приехать ненадолго в отпуск, и они бы продолжили то, что начали в Лондоне. Но беременность все меняет.

Он ведет суровый образ жизни, и обстановка у него на ферме не подходит для избалованной городской девушки. Ему нужно управлять хозяйством, он вынужден часто отсутствовать, а Софи не понравится оставаться одной в доме. Все плоды цивилизации - врачи, больницы, магазины, рестораны - находятся очень далеко. И кругом нет женского общества, чтобы поболтать.

Намного разумнее и проще договориться обо всем по телефону. Он мог бы ей посылать деньги и время от времени навещать ребенка. А когда ребенок подрастет, она будет приезжать сюда с ним на каникулы. Да, это единственный приемлемый способ все уладить. Он будет всячески ей помогать, но Софи ни в коем случае не должна уезжать из Лондона.

Журнальный столик Софи был завален не только рекламными афишами с ближайшими концертами сестер, но и путеводителями, картами Австралии и брошюрами с информацией об авиакомпаниях.

Софи со вздохом посмотрела на черно-белую фотографию старшей сестры Алисии. Обе ее сестры пошли по стопам родителей и стали успешными музыкантшами.

Софи, младшая дочка в семье, считалась самой хорошенькой, но ей не хватало собранности и усидчивости. Поэтому она так и не смогла добиться таких же впечатляющих успехов, как Алисия и Элспет. Да и блестящая музыкальная карьера, которую сделали родители, ее никогда не увлекала. Эмма как-то высказала предположение, что Софи не стала соперничать с сестрами, потому что боялась потерпеть неудачу. Скорее всего, Эмма права, так как Софи очень часто постигали неудачи. Последняя, и самая болезненная, неудача - это Оливер. И теперь еще неожиданная беременность.

Софи тряхнула головой. Она должна сделать так, чтобы горе обернулось радостью.

Конечно, она боится. Ведь ей никогда не приходилось иметь дело с детьми. Но в то же время она хотела стать по-настоящему хорошей матерью. Ее собственная мама всегда была очень занята, и ей не хватало времени на общение с дочерьми.

Софи для себя решила, что будет любящей и терпеливой. Она вырастит своего ребенка счастливым. Она будет образцовой матерью, и никто из членов семьи не осмелится пренебрежительно отозваться о ней.