Шона Майклз - Леди и полицейский

Укрепив себя этой мыслью, Тэсс сунула счет в сумочку и направилась в палату сына. В коридоре она поймала себя на том, что еле переставляет ноги. Прошедшие две недели дались ей нелегко: поначалу она почти не смыкала глаз и не покидала кресло в изголовье кровати Уэсли, а когда к нему вернулось сознание, старалась приободрить его и заодно себя, уверить, что все обойдется. И все это время сцена на заднем дворе оставалась с ней как напоминание о причине несчастного случая.

Когда она приблизилась к двери палаты, оттуда появился Закери, которого она не видела с самого дня операции. Он приходил часто, но всегда в моменты ее короткого отсутствия, как будто держал палату под постоянным наблюдением.

При виде Тэсс он остановился, не отводя взгляда. Он был в полицейской форме и, как видно, заехал в больницу после дежурства. У него был вид человека, который никогда не теряет самообладания, который справится с чем угодно. И это была чистая правда.

— Нам нужно поговорить, — без предисловий сказал он и сделал знак в сторону ближайшей двери.

Это снова была комната ожидания, что заставило Тэсс невольно напрячься. Она заметила, что и Закери далек от непринужденности: движения его были порывисты, губы плотно сжаты, в глазах застыла усталость. В течение двух недель Тэсс боялась встречи с ним, зная, что не вынесет еще больших волнений, и вот встреча произошла, через нее нужно было пройти во что бы то ни стало. Самым странным и неприятным было то, что она сразу впала в обычные сомнения, словно и не было двух последних недель.

— Что это? — спросил Закери, заметив защелкнутый замком лист бумаги в ее сумочке. — Счет?

Тэсс молча кивнула.

— Я заплачу по нему. Отчасти вина за то, что Уэсли попал в больницу, лежит на мне.

— Нет!

Закери принялся ходить по комнате кругами, усталым жестом ероша волосы.

— Черт возьми, Тэсс, мне нужно заплатить по этому счету! Если бы я не взялся тогда за эту проклятую ограду, ничего бы не случилось.

— Заплатить должна я… — начала Тэсс, собираясь объяснить то, к чему пришла после долгих мучительных раздумий.

Она винила во всем себя и только себя. Закери ничего не знал о ее жизни с Брэдом, а вот ей нельзя было забывать о том, как переносят дети родительские ссоры, какой тяжелый отпечаток это накладывает на их личность. В этом крылись все проблемы Уэсли, и она, сама того не желая, лишь усилила его страдания.

Но прежде чем Тэсс успела подобрать слова для объяснения, Закери снова заговорил:

— Ты упорно не желаешь принимать помощь, так? Самое главное не уронить себя в собственных глазах!

Его глаза теперь были двумя кусочками льда, и это заставило Тэсс забыть о примирении, на которое она уже почти решилась. Ее снова пытались принудить к тому, на что она не дала согласия!

— Ты прав, — холодно признала она и подчеркнуто перещелкнула замок сумочки, сунув счет поглубже.

— Тогда будем считать, что все кончено, — медленно произнес Закери. — Только не говори, что нечему кончаться. У нас кое-что было, Тэсс, — кое-что, чего мне будет очень жаль. — Он взъерошил волосы. — В эти выходные я уберу ограду, и в дальнейшем наши пути разойдутся.

— То есть… как это? — испугалась Тэсс. — А Уэсли? Он только что не боготворит тебя!

Ей пришло в голову, что надо бы извиниться за все, а главным образом за свое поведение в день операции, но страх, что уже слишком поздно, остановил ее.

— Весной футбольный сезон возобновится. Я все так же остаюсь тренером Уэсли, равно как и Ланс остается ему другом. В нашем доме всегда будут рады ему.

— Но не его матери?

Тэсс бессознательно прижала руку к груди: ее снова отвергали, и это причиняло боль.

— А что тебе делать у нас, Тэсс? Ты отмеряешь свою привязанность по крупицам, а женщина в первую очередь должна довериться своему избраннику, открыть ему свою душу. Мне нужно больше, чем ты можешь дать: взаимные обязательства, настоящая близость, товарищество, наконец. Я надеялся, что со временем так оно и будет между нами. Теперь я знаю, что ошибся.

— Значит, ты уходишь?

«Как Брэд, как мой отец». Боль усилилась, разрывая душу.

— Да, я ухожу. Бог свидетель, я ничего так не хотел, как быть тебе поддержкой. Но ты во мне не нуждаешься. Прощай, Тэсс!

Закери вышел, и она вышла следом, беспомощно глядя, как он нажимает кнопку лифта. Когда створки разошлись, он повернулся, и взгляды их ненадолго встретились. Тэсс могла бы поклясться, что прочла в его глазах сожаление и боль сродни той, что чувствовала сама, но длилось это один миг, сменившись бесстрастием, которое так хорошо удавалось Закери.

Тэсс до конца осознала, что случилось, только когда створки снова сомкнулись, скрывая его, и лифт пошел вниз. Они только что расстались навсегда! Из глаз брызнули слезы, и она бегом бросилась к лифтам в надежде перехватить Закери внизу и сказать ему… но что? Она попросту не знала, что скажет, если остановит его. Пожалуй, самым сильным чувством в этот момент было сознание того, что она изначально была права: ее должны были в конце концов бросить — и бросили.

Ей хотелось забиться в какой-нибудь темный угол, свернуться калачиком и выплакать горечь очередной потери, но она только крепко обхватила себя руками, а слезы все текли и текли.

Отрезвление наступало медленно, оттесняя первый невольный порыв.

Закери был прав, прав во всем. Она не умела принимать помощь, не желала искать поддержки в гордой уверенности, что не станет одалживаться. Если бы не трое детей, она отвергла бы даже помощь собственной бабушки, а все потому, что боялась быть честной с собой, не желала признать, что взяла на себя непосильную задачу. Ей было не по плечу дать детям все необходимое, но страх не позволял полагаться на других. Именно страх! Потому что все, на кого она могла бы опереться, покинули ее один за другим: сначала мать, потом отец и, наконец, Брэд.

Мало-помалу слезы иссякли. Тэсс промокнула щеки и приготовилась предстать перед сыном. В эти две недели она дала себе клятву, что никогда больше не огорчит Уэсли и не толкнет его на необдуманный шаг. Теперь она знала, как опасно неумение держать себя в руках. Она пыталась все распланировать, не понимая, что это невозможно, что жизнь чревата неожиданностями, с которыми нужно уметь справляться. Ради Уэсли она научится владеть собой.

Как ни взывала Тэсс к благоразумию, боль не утихала. Она продолжала свирепствовать в душе, сдавливая горло, продолжала вгрызаться в сердце. Закери больше не было в ее жизни, и это теперь, когда стало ясно, что она не может без него.

Что она его любит.