Сэнди Мэдисон - Золотая клетка

Примерно так она объяснила ситуацию и Чаку, когда однажды вечером он спросил, будет ли у него шанс, если Грэйс разведется с Джо.

— Чак, я не думаю, что когда-нибудь смогу полюбить кого-то, кроме Джо, — сказала ему она. — Джо — единственный мужчина, кого я по-настоящему люблю. То, что я не могу жить с ним вместе, делает меня глубоко несчастной. Но я никогда не перестану его любить. Неужели ты этого не понимаешь?

— Понимаю, Грэйс, — ответил Чак. — Думаю, что понимаю. Но ты должна знать, что я всегда в твоем распоряжении. Если когда-нибудь что-то изменится, вспомни обо мне!

Грэйс была рада, что Джо не звонил и не пытался с ней поговорить. Она оставила ему прощальное письмо, и он, видимо, смирился с ее бегством. Грэйс снова занялась привычной работой в супермаркете и уже через два дня настолько слилась с повседневной жизнью в Джекмэне, что кратковременная поездка в Неаполь и замужество стали казаться ей сном.

Супермаркет был под вечер полон народу, когда дверь неожиданно распахнулась и влетел Джо. С твердым итальянским произношением он громко потребовал Грэйс и грубо растолкал покупателей, загораживающих ему дорогу.

Пробившись к кассе, он сорвал Грэйс за руку с ее стула.

— Ты едешь со мной, — закричал он, и темные глаза, умевшие так ласково смотреть на нее, налились гневом. — Ты моя жена, и твое место в моем доме.

Из своего застекленного кабинетика выскочил Дуглас и, в свою очередь, пробился сквозь кольцо любопытных зевак, окруживших Грэйс и ее интересного итальянского супруга. Грэйс пыталась вырвать руку из железных пальцев Джо и шипела ему в лицо:

— Отпусти, ты делаешь мне больно! — Но Джо не слушал. Он взволнованно уговаривал ее, будто не замечая, что происходит вокруг.

— Отпусти ее, ты, ублюдок! — внезапно заорал Дуглас, схватив руку Джо, державшую его сестру.

Джо повернулся к сопернику, и Грэйс воспользовалась моментом, чтобы освободиться.

В полном замешательстве она глядела на двух мужчин, которых любила больше всего на свете.

Джо и Дуглас приняли позы дерущихся петухов. Толпа загудела. Стало ясно, что назревает драка. В глазах Джо стояла такая ненависть, что Грэйс испугалась.

— Она моя жена, Долби, — с угрозой процедил Джо. — Не вмешивайтесь. Я пришел, чтобы вернуть ее туда, где она должна жить.

— Но она не хочет ехать с вами, Алессандро, — фыркнул Дуглас, тяжело переминаясь с ноги на ногу и на всякий случай повыше приподняв кулаки. Он позволит итальянцу первым нанести удар. Но потом, ни с чем больше не считаясь, сделает из чужака отбивную.

— Эй вы, оба, прекратите! — еще успела крикнуть Грэйс, и тут они кинулись друг на друга.

— Сделайте хоть что-то! — взмолилась она, обводя взглядом покупателей. Но обнаружила среди них всего двух мужчин, и то слишком старых, чтобы встревать в драку.

Она попробовала сама оттащить Джо за руку, но добилась только того, что Дуглас хуком справа ударил на секунду отвлекшегося Джо в подбородок.

Пока они молотили друг друга, в дверь вошел Чак, и у Грэйс затеплилась надежда. Чак остановит бой. Он выручит.

— Чак, ну сделай что-нибудь, — закричала она, протолкавшись к нему. — Они разобьют себе головы.

— Не волнуйся, Грэйс, — успокоил ее Чак. — Это выглядит страшнее, чем есть на самом деле.

В тот же самый момент Дуглас мощным свингом одержал верх. Грэйс вздрогнула, услышав хруст и увидев дернувшуюся назад голову Джо, когда кулак Дугласа врезался в его нижнюю челюсть.

Джо закачался, вытянул руки, словно пытаясь за что-то ухватиться, и рухнул на спину. Его руки и ноги дернулись раз-другой. Больше он не шевелился.

— Джо! — завопила Грэйс и бросилась к нему. Краешком своей майки она промокнула ему лоб, на котором кровоточила небольшая рваная рана. На подбородке она увидела на глазах расплывающееся синее пятно.

Она бросила на брата укоряющий взгляд и хотела приподнять Джо, но его безжизненное тело было слишком тяжелым. Оно выскальзывало у нее из рук.

— Пусти, я сам, — сказал Чак и отодвинул ее в сторону.

Он ухватился за Джо и забросил его, словно мешок с мукой, себе на спину. Слегка согнулся в коленях, поскольку груз оказался очень весомым, вновь обрел равновесие и шаг за шагом пошел к выходу из супермаркета.

В сущности, Чак и Джо всегда симпатизировали друг другу. Правда, Чаку далось это нелегко, но он все же решил по-дружески поговорить с Джо, как только итальянец очнется от глубокого обморока.

Он недвусмысленно объяснил Джо, что тот навсегда потеряет Грэйс, если не поймет наконец несколько вещей. И Джо понял. Он вдруг осознал, что был упрямым болваном, считая, будто молодую свободную американку можно без осложнений пересадить в покрытый пылью веков неаполитанский палаццо.

— Спасибо, Чак, — в конце концов поблагодарил он. — Я никогда вам этого не забуду.

— Я люблю Грэйс так же, как вы, — признался егерь, чуть смущенно ухмыльнувшись. — Я должен был ради нее привести вас в чувство. А ваш чертов долг — сделать ее счастливой, и как можно скорее.

Джо нашел Грэйс в маленьком домике за супермаркетом. Дуглас отправился к Эдди, чтобы, как положено, отпраздновать свою победу. Мужской гогот доносился аж до супермаркета.

Чувствуя облегчение от того, что брату сейчас не до нее, она открыла дверь Джо.

— Мне очень жаль, Джо, — первым делом сказала она.

— Грэйс, — произнес Джо и двинулся к ней, чтобы обнять.

— Пожалуйста, не надо, Джо. Не имеет никакого смысла. Я не смогу вернуться с тобой в Неаполь. Как бы тебя ни любила. Все равно ничего не получится.

— Я знаю, Грэйс, — серьезно кивнул Джо. — Чак мне все объяснил. Я был идиотом, считая тебя птичкой, которую можно запереть в золотую клетку. Дай мне еще один шанс, чтобы соорудить клетку в каком-нибудь другом месте — и без дверцы. Как тебе Нью-Йорк или Париж?

Грэйс не верила своим ушам.

— Джо, ты серьезно? — прошептала она.

— Разумеется, — подтвердил он. — Я хочу жить с тобой. Хоть в Джекмэне.

— Это самая лучшая идея, когда-либо приходившая тебе в голову, — обрадовалась Грэйс. — А ты бы смог жить в такой глуши?

— Конечно, — сказал Джо. — Где еще найдешь такие сочные стейки и убедительные аргументы? — Он со смехом потер подбородок, переливавшийся синим и зеленым. — Но самый сильный для меня аргумент, заставляющий сказать Европе «гуд бай», обладает светлыми локонами и телом, сводящим меня с ума.

— Тогда ради разнообразия и я что-то должна теперь для тебя сделать, мой бедный сумасшедший, — заявила Грэйс, многообещающе сияя. Она чмокнула его в кончик носа и потянула за собой в спальню.